Кроме матери и отца, почти у каждого человека есть еще дорогие сердцу люди. Так дорога была мне и Мария Семеновна, моя тетя. После тяжелой болезни в раннем детстве она осталась слепой. Недостаток зрения компенсировался чутким слухом и удивительной памятью. Тетя по шагам человека определяла, кто пришел, какой у гостя характер, что у него на душе. Занималась она шитьем, вязанием, полола в огороде грядки. Эта обделенная судьбой женщина обладала большой душевной щедростью и природным проницательным умом. Я любил бывать в ее обществе, советоваться с ней. Вот и сейчас, думая о судьбе матери, тревожился и о доброй, милой тете. Я отправил два письма – матери и в сельсовет. Мать неграмотная, вряд ли сумеет сразу ответить. И не ошибся, первым пришло письмо из сельсовета. В нем была главная весть: мать и тетя живы!
А через несколько дней читал продиктованные мамой строки: «Здравствуй, сынок! Мы очень рады, что ты жив и здоров. Мы тут, пока были под немцем-супостатом, страху натерпелись, жили, как в темном погребе. Сейчас все позади, освободила нас родная армия. Напиши, где ты сейчас, скоро ли побьете всех фашистов-извергов. От Коли весточки нет, не знаю, жив ли…» Почерк детский. Представилась знакомая картина: поздний вечер, за окном метет метель. В рубленой крестьянской избе над простым обеденным столом склонилась головка дочери соседа. Под диктовку бабушки Прасковьи она старательно выводит слова. Так и слышу голос матери: «Еще, дочушка, отпиши Васе, чтобы летал пониже да потише, а фашистов бил покрепче. Домой чтобы скорей возвращался… С победой, конечно, с желанной…»
Дорогие наши мамы! Сколько еще вы потеряете сыновей, идущих тяжелым путем к победе… Не в одном еще доме прольются горькие слезы над скорбной вестью. А многие матери так и не узнают о судьбе своих детей, до последнего дня ожидая их возвращения.
…В конце марта, сереньким утром, во дворе школы выстроился полк. Такие построения не редкость, обычно они проводились перед разводом на занятия. Но сегодня заметно какое-то необычное оживление, особенно среди начальства. Командир полка, приняв рапорты командиров подразделений, подал команду:
– Полк, смирно! Слушай приказ!
Начальник штаба зачитал приказ. На основании указания Генерального штаба на базе 276-го ближнебомбардировочного полка создается 806-й штурмовой авиационный полк. Далее шли назначения. По мере перечисления должностей и фамилий перед строем росла шеренга командования новой части: командир, комиссар, начальник штаба, начальники служб. Затем шли подразделения. Стали в новый строй командир первой эскадрильи капитан Ширяев, левее его комиссар политрук Сатаев, заместитель командира старший лейтенант Устинов, адъютант лейтенант Таран. В первые звенья вошли Амбарнов, Вшивцев, Карпов, Польшов. Я начинал волноваться: вдруг меня нет в приказе и мне уготована иная судьба. Наконец слышу и свою фамилию. Назначен командиром третьего звена. Значит, буду вместе со всеми! Спешу сделать несколько шагов. Рядом становятся летчики звена Иван Брыляков и Григорий Панкратов. Называют вторую эскадрилью. Всего в новом поляку двадцать летчиков. Мало, конечно. В строю напротив нас осталась большая часть летчиков, все штурманы, стрелки-радисты. Чувствуется – завидуют они нам. Впрочем, никто еще из нас определенно не знал своего завтрашнего дня. Итак, 27 марта – день рождения 806-го штурмового полка. У него еще нет истории, но она будет. У него еще пет героев, но они появятся. Мы начинаем с чистого листа, а время напишет свои письмена,
