Его не отпускал нервный озноб. Было ли это выражением сострадания к несчастью человека? У Андре Мэйнотта было доброе, великодушное сердце, но сейчас речь шла не о сострадании.
И хотя нам не ясно, почему, но Андре боялся. Итак: отчего этот молодой человек, само воплощение мужества, испугался, догадавшись, что кассу богатого банкира Банселля ограбили?
Мы часто предугадываем будущее, и значительным событиям предшествуют их приметы – так же, как серьезным болезням – симптомы.
У Андре Мэйнотта сжалось сердце.
Ему казалось, что он все еще слышит стоны в спальной комнате, которые его разбудили. В изнеможении он едва дотащился до двери. Ребенок мирно спал; молодая мать, разметав по подушке локоны роскошных волос, тоже спала, умиротворенная и прекрасная, как святая.
Андре протянул руки к этим двум дорогим ему созданиям. Он был бледен, он трепетал.
Мы говорили о предчувствиях. Все дальнейшее является не пояснением сказанного, а простыми фактами.
Город Кан, которому несколькими годами позже предстояло стать ареной страшной, ужасной трагедии – убийства часовщика Пешара, в 1825 году жил недавним судебным разбирательством по делу супругов Оранж.
Супруги Оранж, фермеры из Аржанса, в августе 1825 года были приговорены королевским судом Кана к смертной казни по обвинению в совершении преднамеренного убийства Дени Оранжа – их дяди по отцовской линии. Это было одно из тех тяжких дел, в которых крестьянская жадность играет главную роль. Ежегодно деревенская скаредность демонстрирует какое-нибудь новое издание известного сюжета: некий старый крестьянин имеет неосторожность завещать свое достояние племянникам с условием, что они будут его кормить, давать ему кров и заботиться о нем до самой смерти. Такой контракт содержит, естественно, одно негласное условие со стороны племянников, а именно: дяде не потребуется слишком много времени, чтобы отойти в мир иной. Когда же дядя допускает злоупотребления и задерживается в этом мире, ему перерезают серпом горло, а то и просто кидают в колодец. Каждый это знает, и тем не менее всегда находятся престарелые дяди, готовые воспользоваться опасным гостеприимством своих племянников.
Отвратительные подробности преступления обеспечили судебному процессу блестящий успех. Но публика все же сомневалась в виновности супругов Оранж, которые к тому же были совсем молоды: Пьер – крепкий парень, который мог зарабатывать на жизнь совсем иными средствами; Мадлен – милое наивное создание, и когда речь заходила о дяде, она могла только плакать.
