Враскачку возвращаюсь в самую первую комнату, а там уже накрыт стол — с претензией на роскошь и изысканность. Матушка возлежит на пиршественном ложе, точнее, на широченном матрасе. И изрекает с набитым ртом: «Садись! Ешь!»
Вот они, плоды векового чревоугодия: неподвижность, беспомощность и чудовищные напластования жира. Слуги обмахивают ее веерами, хлещут по голове и щекам влажными полотенцами. Неужели я, то есть эта толстуха, и есть Мадия?
Вряд ли. Похоже, передо мной всего лишь эпизодический персонаж. Ладно, может быть, я еще закачу скандал этому монументу чревоугодия и грубой чувственности, но сначала надо пораскинуть мозгами. Сначала надо простить желудок за предательство — я ведь и впрямь хочу есть. Так хочу, что готов обжираться наперегонки с «матушкой». Только пусть слуги включат радио — я люблю закусывать под музыку.
– Твой отец поговорил с Касимом, — говорит мне матушка некоторое время спустя. — Ты уже вполне взрослая для замужества. Отец Касима — большой человек. О лучшей партии нельзя и мечтать.
Что тут ответить? Впрочем, от женщин моего возраста в таких случаях ответов и не ждут. Интересно, я когда-нибудь видела этого Касима? Знаю, как он выглядит? Трудно играть, не зная роли. Ничего, выкручусь — суну в пасть еще ложку вкуснющей халвы.
Матушка сыто отваливается от стола, вышколенные слуги бросаются к ней с подушками.
– А у тебя, детка, неплохой аппетит, — одобрительно произносит она.
Похоже на то. В отвисший живот больно впивается кушак турецких шаровар, а я все равно запихиваю в глотку последние деликатесы.
– А Касим-то что обо мне думает? — ухитряюсь проговорить.
– Ему нужна старомодная жена.
Ничего себе перспективочка! Ни тебе личной машины. Ни тебе интересной работы. Ни тебе светской жизни. Киндер, кирхен, кюммель. Через считанные годы перейду в весовую категорию матушки. Тупик. Причем наитупейший.
Не связываю себя никакими обязательствами. Через несколько минут властным жестом подзываю слугу, тот помогает мне встать и перебраться в мою комнату — якобы прикорнуть. На самом деле это лишь подходящий способ уйти со сцены. Я обретаю прежнее тело и в два переноса возвращаюсь на плато Колорадо.
Магистр сидит под палящим солнцем. На нем, как всегда, черный костюм, галстук-шнурок и солнцезащитные очки. Солнце разбегается по рельсам вправо и влево от него. Описываю ему ситуацию.
– Женщина, которую ты ищешь, явно желает, чтобы ты вступил в брак с этим самодуром, — говорит он. — Попробуй, вдруг что и выйдет. Возможно, это ложный путь — ну и что с того? Мало ли времени уже потрачено на ошибки? Не будь слишком нетерпеливым, вот тебе мое пожелание.
