– Ты права, – согласилась я.
– Я боюсь, как бы они не совершили двойное самоубийство! – сказала Саги.
Все-таки мы с ней думаем одинаково. Я кивнула.
– Ты тоже боишься?
– Да. По-моему, они хотят умереть. Еще немного поживут, зайдут окончательно в тупик, и тогда… Впрочем, это только мое чувство.
– Но пока до этого еще не дошло… – тихо сказала Саги. – Кстати, когда разговариваешь вдвоем в большом помещении, поневоле переходишь на шепот, как будто речь идет о великой тайне!
– Какая же это тайна? – удивилась я.
– Неважно! Слушай, пойдем-ка пообедаем!
– Пойдем.
Мы встали и покинули комнату.
Мы вышли во двор, и солнечный свет ослепил меня, будто миллион фотовспышек. В глазах у меня потемнело, и я не сразу смогла разглядеть самый обычный летний пейзаж. Безлюдная спортивная площадка пахла свежей травой. Из соседнего школьного двора доносились звуки игры в бейсбол – удары биты, аплодисменты, приветствия.
– Какой славный ветер, – сказала Саги.
Она подставила свой широкий лоб ветру, и мной овладело какое-то странное состояние.
«А ведь еще в прошлом месяце мы не были знакомы. И родилась она на чужбине».
На словах так, а чувство было поразительное – тонкое и глубокое. От него перехватывало в груди.
Между двумя университетскими зданиями виднелся четкий четырехугольник неба. На нем висел очень тонкий белый месяц и плыли облака.
Этой красоты сейчас никто, кроме нас, не видит.
Я думала об этом, пока мы неторопливо пересекали спортивную площадку.
В тот день пошел сильный дождь, какого давно уже не было, и я почему-то вспомнила Отохико, который пришел ко мне дождливой ночью. Вечером разыгралась настоящая гроза, загремел гром.
Я сидела дома и слушала, как дождь поливает тротуар. Небо то и дело озарялось вспышками молний. Еще не было и пяти часов, но за окном наступила ночь.
У меня были дела – я наконец закончила перевод, и надо было срочно сделать с него копию. Дождь был некстати, я нехотя собрала бумаги, и вдруг мне пришло в голову на всякий случай сделать копию перевода Сёдзи. Не только потому, что об этом говорил Отохико, мне и самой показалось, что так будет лучше. Придет день, и я покажу его Саги и Суи.
Поэтому я сунула перевод и драгоценную рукопись в полиэтиленовый пакет, надела плащ и вышла из дома.
На улице хлестал ливень. Я забежала в ближайший магазин с ксероксом, поставила мокрый зонт рядом и принялась за работу.
Ярко освещенный магазин и темное небо за окном. Мокрая дорога, фары, в которых переливались все цвета радуги. Зеленоватый свет ксерокса падал на мое лицо. Всякий раз, когда в магазин кто-то входил, вместе с ним врывались звуки ветра и дождя. Мокрый пол отражал белый свет люминесцентных ламп.
