Обещанных «Фоксом» тысяч они пока еще не видели, а эта сотня была живучая, первая, которую они держали в руках. Сто тысяч по сегодняшнему курсу. Близнецы почувствовали себя сильными, защищенными. Даже если вдруг Мышка ничего не заработает, отец зажмет алименты – у них есть свои сто тысяч.
Знал бы отец, что они начнут так зарабатывать, наверное, и не бросил бы их с Мышкой. Но теперь он им не нужен. Теперь он был бы здесь лишним: ведь если бы отец не исчез вовремя, Мышка не могла бы приходить к ним ночью, не было бы сейчас у них втроем восхитительной тайны!
Если бы вдруг отец явился теперь – они бы его не пустили на порог.
Очень захотелось, чтобы он явился – и можно было бы не пустить его на порог!..
Не в силах сдержаться, чтобы дать выход восторгу, они обняли Мышку в неурочное время…
– Что вы, мальчики… посуда не мыта… – лепетала Мышка.
Восторг излился – и настроение резко переломилось. На память стали приходить потери.
Дэн и Дэвид слишком многое унесли с собой. Унесли часть жизни Бориса и Глеба. Унесли их манеру ложиться и вставать, посадку, походку. Унесли их мечту о дальних странах, о съемках, о славе. Унесли их образ, в конце концов, присвоили его себе, чтобы явить миру нераздельных близнецов Д-Д – так странно сросшихся, но все равно изящных, обаятельных, киногеничных… А Борис и Глеб Кашкаровы останутся безвестными прототипами – толстыми, неуклюжими, неподвижными.
У них был шанс превратить свое уродство если не в достоинство, то в уникальное свойство, которому станет удивляться весь мир. Был шанс, но они отдали его расторопным сценаристам из «Фокса», смазливым актерам и кому там еще? Продюсерам?
Отдали уникальное свойство, а уродство – уродство оставили себе.
– Интересно, а постельная сцена у них в сценарии есть? – предположил Глеб. – Приведут близнечих и зададут жару. Нас они показать не попросили, как мы это делаем. Сами хотят догадаться.
– Они, наверное, думают, что мы и не делаем, – отозвался Борис с невольной обидой.
– Что ж нам было – хвастать?
– Пускай показывают, как хотят. Все равно все наврут. А им и поверят.
Они лежали вдвоем, забытые, выброшенные из киномира, как выбросившиеся на песок киты.
Раздавленные обидой, как собственной тяжестью.
– Как будто этот «Фокс» единственный! – сказал Борис.
– Возьмем да и напишем другой сценарий! – сразу понял брата Глеб.
– Еще и лучше гораздо!
– Они снимают быстро. И сюжет здорово закручивают.
– Закрутят они – ерунду всякую: близнечихи, погони.
