Лёва Дынин сидел на стульчике и покорно смотрел на Лидию. Его голова представляла собой кокон, так как помимо заживающей скулы перемотано было также разорванное ухо и два уже зашитых шрама на голове. Пузатый был в шоке, сидел как пень, а врач пристраивал на место наполовину вырванный нос…
– …Где наше пиво? – плаксиво тянула Полинка.
– Ладно, сдохли они, наверное, – бросила сигарету Ирка. – Давайте спать!…
Лидия присела на крашеный серой краской стул. Перевела дух. Её просили подождать и она старалась «ждать», но вся сущность рвалась, требовала движения, чтоб хоть как-то разрядиться.
Участковый сел рядом.
– Кто их так? – выдохнула непослушным языком Лидия.
– По их показаниям – подростки, человек десять… Били цепями и палками… Ногами.
– По отдельности?…
– Четырёх человек подобрали у киосков на Морозова. Через полчаса новый вызов – недалеко от кафе «Двенадцать стульев». От киосков до «Стульев» – минут двадцать ходу, не больше. Если бегом – десять-пятнадцать. Одни и те же орудовали… – участковый вытер пот со лба. – Сволочи…
– А подростки – это по сколько лет? – спросила Лидия.
– От четырнадцати до восемнадцати… – тяжело дыша ответил участковый, вытирая платком покрасневшую шею. – Спасть не дают, малолетки хреновы… На лагерных лезут… Уроды. Жертвы абортов…
– Их поймают? – без надежды спросила Лидия.
Участковый отмахнулся.
– Не думаю… Никаких свидетелей… Ни-че-го… (он таким же тоном велел «не-мед-лен-но» приехать)…
Лидия задумалась. Точнее, сделала вид. Думать не могла. Участковый вдруг встрепенулся.
– А это не вашим семерым принадлежит?
Лидия отрывисто глянула и подавилась воздухом.
На ладони участкового лежала пряжка. Со звездой и буквами «В.С.» в самом углу.
– Нашёл у кафе, – пояснил участковый.
– Это… это… не… не наша… нет… – дрожа проговорила Лидия.
Участковый неловко положил ей руку на плечо.
– Да не волнуйтесь вы так… Всё заживёт… Всё пройдёт…
До конца смены оставалось две недели.
«Заживёт… – согласилась про себя Лидия. – И хорошо, что не наши… Чужие… Что ж я могла сделать?…» Она лежала, глядя на приближающийся мутный рассвет в зеркало шкафа. Успокаивала себя, уговаривала. Запрещала думать про последствия… Про «крутых пап». Все за кого-то прячутся, вот и наглеют. Митников – за Тараса и Кудрявость. Дынин – за свою троицу… Коля Ёжиков – за папу… А ей, Лидии, за кого?
Она резко поднялась на постели.
«А ведь Сеткину ничего не было бы, ни-че-го! – размеренно, как участковый, подумала она. – Кого ему бояться?! Его отец – зам. директора… А родители всех остальных – его подчинённые… Сеткин – вне конкурса… Ему ни-че-го не будет!… А ей, Лидии?»
