Джордж опускает микрофон, кладет обе руки на руль. Опаздывать нельзя. Важная конференция, первые лица синдиката принимают чиновников из комитета по строительству и из префектуры. Сверхсекретная встреча, поэтому и понадобились девчонки, чтоб по-японски не понимали. Босс, конечно, мог приказать местным все приготовить. Но они ничего не умеют, мозги у них, как гнилое тофу.[2] Так что он поручает дело Джорджу Волку Нисио, посылает его прямо из Токио. Джордж знает, как делаются дела. К тридцати пяти годам он себя соответствующим образом зарекомендовал. Убил трех человек – менеджера салона патинко,[3] китайского гангстера и случайного свидетеля. Провел полтора года за решеткой.
Глядя на дорогу, Джордж вспоминает тот миг – катастрофу и подвиг одновременно. Он, согласно плану, несет через четвертый терминал аэропорта Нарита лыжную сумку, битком набитую оружием. Его останавливают. «На лыжах ездили кататься?» – «Ага». – «Что, в Таиланд? Откройте мне сумку». Джордж смотрит на таможенника. Облизывает губы. Происходит нечто непредвиденное. «Ты знаешь, кто я? – шепчет он. – Я Волк!» – «Классно, а я тритон. Откройте сумку, или я сам открою». Это не тот парень. Джордж не знает, что «тот» парень разбился на машине по дороге на работу. Два аэропортовских полицейских с пинками и руганью волокут его прочь.
Когда срок вышел, все ждали Джорджа за воротами тюрьмы в темных костюмах, выстроившись по старшинству. Босс низко поклонился, отдал ему формальное приветствие, конвертик с зарплатой за полтора года и специальный бонус. Честь, лояльность, искренность – все как полагается. Трудно было сдержать слезы.
– Эй, Волк-сан! Не мог ты остановить пару минут?
Ангел наклоняется вперед к водительскому сиденью, щекоча его шею пышными волосами. Покалывает, как электричество. Джордж отмечает, что Ангел вполне прилично говорит по-японски. Как быть? Вечером будут проблемы?
– Не могу. Мы должны приехать через полчаса.
– Нет, сейчас! Я хочу пи-пи! Нет пи-пи, я плохо чувствую. Я плохо чувствую, не могу зажигать. Понятно?
Ни одна японская девчонка не стала бы так с ним говорить. Ни один японский мужчина. Кроме, конечно, тех, кто старше него в синдикате. Джордж крутит колесо, и она дергается, чтобы не упасть.
– Эй! Останови прямо здесь, а то я нассу в твои дурацкие сапога.
Она держит его сапог – наверное, вытащила из сумки. Сапоги из змеиной кожи, гордость гардероба Джорджа – острые носы, скошенный каблук, подошва, как доска для игры в кости, так и блестят ядом. Волк снял их с наркоторговца из Иокогамы – тот не уплатил какой-то долг. Это была любовь с первого взгляда. Сразу и снял их, пока кровь не залила.
