– Да брось ты! – удивленно протянул Зеленый. – Ты вон пятерых уже как отхайдокал. Что ты, с этим тюфяком не справишься?
– Вот именно, – в тон ему подтянул я, – подумаешь, два метра ростом…
– Два пятнадцать, – механически поправил Зеленый.
– Подумаешь, сто килограмм сплошных мускулов…
– Сто сорок, – кротко поправил Зеленый.
– Подумаешь, пятый дан карате, – зверем уставившись на него, проревел я.
– Шестой, – несчастным тоном пискнул Зеленый.
– Чего?!
– Ему присвоили, сегодня. – Зеленый боялся поднять глаза.
– Ну и черт с ним! – раздраженно бросил я. – Зато, наверняка, дебилом уродился.
Зеленый издал тихий звук, напоминающий стон.
– Говори! – приказал я.
– Доктор философии, магистр изящных искусств, владеет практически всеми европейскими языками.
– Пощади! – взмолился я. – Может, он, хотя бы, импотент?
Зеленый скривился.
– Жена, трое детей, прекрасный семьянин.
– Он должен проиграть этот бой. – Исполненный мрачной решимости исполнить свой долг, я проковылял в двери на татами, открыл ее и пораженно застыл, оглушенный невообразимым гвалтом, стоящим в зале.
Арни Гутсафсон, могучий, высокий, стоял на татами, возвышаясь, как изваяние античной статуи. Его рельефная фигура наводила трепет даже на расстоянии.
Вокруг творилось что-то несусветное. Какая-то девушка стащила с себя нижнее белье и пыталась кинуть им в спортсмена, крича: «Арни, я хочу от тебя детей». Охранники соревнований удерживали ее за руки. Приглядевшись, я узнал недавнюю журналистку, которая интересовалась, не боюсь ли я Густафсона?
Боюсь ли я Густафсона? А вот сейчас и проверим. Думаю, что боюсь… Боюсь до коликов. До икоты. До поросячьего визга.
Я вышел на татами, внимательно разглядывая возрожденного Геракла. Он высился неподвижно, только глаза настороженно бросали косые взгляды по сторонам. Гигантские бицепсы вздувались и опускались в такт мерному дыханию.
Мной неожиданно овладело равнодушие. Я встал напротив, опустив руки. Каждая частичка избитого тела протестовала против новой схватки и присутствия чужой воли я не испытывал.
Прозвучал гонг и Арни, словно автомат, стал надвигаться на меня исполинской горой. Мои руки сами собой взлетели в защитную стойку. Я перенес вес тела на левую ногу и поднял правую к груди. Стойка богомола – проскочило в памяти.
Арни приблизился и в недоумении встал напротив. Несколько секунд мы молча изучали друг друга. Затем на его лице появилась кривая усмешка и он, присев, сделал мне круговую подсечку. Я тут же выбросил вперед напряженную правую ногу, не дотянулся, но и Арни, отпрянув, не достал до моей опорной ноги.