Странный он человек, этот Луиджи Петраччи, он даже никогда в технической школе не учился и не там приобрел свое умение. Механика – это у него врожденное, любовь к ней он всосал с молоком матери. Старая улица Р. знала Луиджи с первого дня его рождения: ведь он появился на свет божий в глубине двора дома № 34, где его дед, слесарь, выходец с Корсики, открыл мастерскую. Старожилы еще помнят, как Луиджи с ранцем за плечами бегал в городскую школу и ухитрялся на ходу стянуть с лотка яблоко или морковку… Помнят они также, как семья Петраччи гордилась Луиджи, когда он смастерил первый автомат для владельца мелочной лавки – маленькую луну, покачивающую головой справа налево… Помнят они также Луиджи-юношу, в двубортном пиджаке, доходившем до половины его округлых бедер… На их глазах он отправился в семнадцатом году на фронт, на их глазах госпожа Петраччи-мать, славная женщина, заливалась слезами, на их глазах Луиджи вернулся с войны с орденами и ранениями. Он был тогда еще очень молод, но успел наскочить на мину, и тут наступило перемирие. Он совсем оправился от ран и как раз в это время покинул улицу Р., и лишь изредка у мастерской отца останавливался его автомобиль. Никто не знал, откуда у него такая куча денег… Видели только, как из машины выходил низкорослый Луиджи в шляпе на густых кудрях, в перчатках, словом – щеголь немыслимый. Вот в эту пору он и приобрел для мастерской новые станки и снял по соседству магазин с подвалом и квартирой, годами пустовавшие. Когда его мать скончалась, Луиджи устроил ей такие пышные похороны, каких на улице Р. никогда и не видывали. Но когда умер его отец, по общим предположениям сын был где-то в Америке. И грустно было видеть, как ушел в лучший мир старик Петраччи, а сын даже не закрыл ему глаза. Фирмой, основанной в 1850 году, управлял служащий, нанятый Луиджи, находилась она в состоянии мирной дремоты, когда словно вихрь появился сам Луиджи – и тут же снова исчез. «Скачки» – уверяли одни, «женщины» – уверяли другие, «дела» – уверяли третьи… Корсиканцы, они друг за друга горой стоят. Потом в один прекрасный день, задолго до войны 40-го года, он снова вернулся и уже никуда больше не уезжал. Теперь Луиджи Петраччи вечно сидел в своем магазинчике за пыльной витриной в серой куртке, с пролысиной, идущей ото лба к макушке, и в очках с толстыми стеклами, скрывавшими глаза. Магазин быстро наполнился всеми этими биллиардами и другими увечными механизмами, ожидающими ремонта. Его клиенты были в общем-то странные типы, или слишком хорошо, или слишком плохо одетые, но, в конце концов, Луиджи Петраччи чинил механизмы и не интересовался их владельцами. Ведь ветеринар лечит любых кошек и собак, чьи бы они ни были. То же самое с людьми. Моральный облик клиентов не касался бизнеса Луиджи. Впрочем, у него были также вполне добропорядочные клиенты, важные господа и даже дамы, кавалеры ордена Почетного легиона и все такое прочее…
