Я пробралась сквозь толпу учеников и подошла к Цугуми. Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, в котором можно было прочитать, что она считает меня помехой, так что я даже заколебалась, не уйти ли мне.
– Цугуми, хватит уже, пошли, – сказала я, Думая, что она, вероятно, сама хочет, чтобы кто-нибудь остановил её, ибо не знает, что ей дальше делать.
Окружающие ещё больше напряглись, следя за моими действиями, и я почувствовала себя матадором, который приблизился к быку.
– Цугуми, хватит, пошли домой! – Взяв её за руку, я была потрясена, насколько та была горячей. У этой девочки от гнева повышается температура, подумала я.
Посмотрев на меня холодным взглядом, Цугуми неожиданно вырвала свою руку, и, когда я, рассердившись, вновь хотела схватить её, девочка, с которой она была в ссоре, быстро повернулась на каблуках и убежала.
– Эй, подожди! – закричала Цугуми.
Я пыталась её удержать, и, когда, похоже, начиналась уже новая ссора, в этот раз между мною и Цугуми, на лестнице появилась Ёко.
– Цугуми, что происходит? – спросила она, бросившись к сестре.
Видимо осознав, что она уже ничего не сможет сделать, Цугуми, смирившись, неожиданно перестала буянить и одной рукой медленно оттолкнула меня. Ёко посмотрела на осколки стекла, на окружающих учеников, остановила свой взгляд на мне и повторила вопрос с озадаченным видом:
– Мария, что здесь случилось?
Я не знала, как ответить, ибо чувствовала, что любой ответ мог обидеть Цугуми. Причиной ссоры было здоровье Цугуми, и я знала, насколько болезненной для неё является эта тема. Когда я попыталась что-то ответить, Цугуми сказала тихим, тоскливым голосом, в котором чувствовалось, что она потеряла всякую надежду:
– Хватит об этом. К вам это не имеет отношения. – Затем она спокойно ударила ногой по осколкам стекла, которые со звоном разлетелись в разные стороны.
– Цугуми… – начала Ёко, но Цугуми, как бы показывая, что она не хочет больше об этом говорить, обхватила голову руками и стала трясти ею так сильно, что нам пришлось остановить её. Смирившись, она пошла в класс, надела ранец и, спустившись по лестнице, пошла домой.
Зрители тоже разошлись, осколки стекла были убраны, Ёко пошла к руководителю класса Цугуми просить прощения за происшедшее. Все разошлись по классам, прозвенел звонок, и занятия начались, как будто ничего не произошло. Только моя рука всё ещё была как онемевшая от прикосновения к необычайно горячему телу Цугуми. Я с изумлением смотрела на свою ладонь, вспоминая прошедшую сцену, и думала о том, что гнев Цугуми имеет свою собственную жизнь, проникнув во все поры её тела.
