- Нет, Ваше Величество, - мягко оборвала она меня. - Я говорю вовсе не о полетах в каких-то аппаратах. Я хотела…
Улыбка Мэриэл из весеннего бутона превратилась в раскрывшийся цветок, олицетворение подлинной красоты. Сейчас она была очень похожа на ту девушку, которую я встретил когда-то много лет назад. Должен признать, что даже я был тогда ошеломлен ее красотой. Конечно, в те времена я еще не знал, какая тьма прячется под этой привлекательной внешностью. Впрочем, кто я такой, чтобы упрекать других за мрак, таящийся внутри?
- Я хотела летать сама по себе, - продолжила Мэриэл. - Я хотела подпрыгнуть повыше, взмахнуть руками и начать парить, словно птица. - Она нежно рассмеялась, потешаясь над самой собой. - Да, это глупо, я знаю. Я уверена, что сейчас вы именно так и думаете…
- Почему я должен считать это глупым?
- Потому что наяву эту мечту все равно невозможно осуществить.
- Мэриэл, - сказал я, - посмотри на меня: я - император. Если бы в свое время ты спросила у любого, кто знал меня - или, раз уж на то пошло, даже и меня самого - какова вероятность того, что я стану императором, я бы ответил, что эта фантазия настолько же осуществима, как и твоя. Кто знает, Мэриэл? Может, нам и в самом деле суждено научиться летать.
- Вот как, Ваше Величество? Вы и в самом деле мечтали стать императором?
- Я? Нет.
- Тогда о чем вы мечтали?
Ее слова призвали непрошеный образ из глубин моей памяти. Сон, который впервые посетил меня лишь в весьма зрелом возрасте. Но вот ведь какая забавная штука… некоторые сны оказывают настолько сильное воздействие на наш разум, что начинаешь поневоле верить, в ретроспективе, что они всегда были частью вашей жизни.
Эти богатырские руки, это лицо, искаженное беспощадной гримасой гнева… Лицо Г’Кара, с единственным глазом, прожигающим своим взглядом ту почерневшую и раздробленную сущность, которую я называю своей душой, и его руки, сжимающиеся на моем горле. Этот сон еще в незапамятные времена, как сейчас мне представляется, сформировал, направил и отравил мою жизнь.
- О чем я мечтал? - повторил я. - О том, чтобы выжить.
- В самом деле? - Мэриэл пожала своими хорошенькими плечиками. - Разве можно это назвать возвышенной целью?
- Я всегда считал, что только жизнь и имеет значение, - возразил я. - И в прежние времена именно собственную жизнь я бы поставил выше нужд моих любимых, выше нужд самой Примы Центавра. Теперь… - я пожал плечами. - Это уже не представляется мне столь уж важным. Собственное выживание - это отнюдь не все, с чем стоит считаться.
