– Я говорю на вашем языке. Там было достаточно смерти.
Рыцарь вздохнул:
– В тот день я потерял отца и братьев. Моя мать благословляет ваше имя за то, что я вернулся живой.
Вальтеоф вдруг вспомнил Гюд, вдову графа Годвина, которая оплакивает пятерых сыновей. Он видел ее в Лондоне, гордую женщину, которая не показывает свое горе миру. Он слышал, что она уехала на запад с тремя сыновьями Гарольда от Эдит:
– Достаточно и слез. Как ваше имя?
– Ричард де Руль. Моя семья владеет землями рядом с Фелазом, собственным городом герцога. Пойдемте со мной, мой господин.
Он провел его через зал, мимо высокородных нормандцев. Вальтеоф следовал за ним в сопровождении Торкеля в пурпурном плаще и белой тунике, Осгуда, Хакона и юного Ульфа, который нес шлем своего господина.
Нормандский рыцарь говорил, улыбаясь:
– Герцог будет рад тому, что вы говорите на его языке – он ни слова не знает по саксонски. Малье де Гравиль, наполовину саксонец, он ему переводит.
– Я знаю Малье, – сказал Вальтеоф. – Он часто приезжал ко двору короля Эдуарда.
В конце зала, около герцогского места стояла небольшая группа англичан, собравшихся вокруг Эдгара Этелинга, два архиепископа и епископ Вульфстан из Ворчестера, последний сразу же подошел к Вальтеофу.
– Я рад видеть тебя, – тихо сказал он. – Я боялся, что из любви к Гарольду ты сделаешь что-нибудь безрассудное.
– Я хотел, но аббат Кройландский уговорил меня не делать этого, – тихо сказал он. – Мой господин, я также рад тебя видеть. – «Вульфстан, – подумал он, – должно быть, самый прекрасный человек в королевстве, святой, исполненный мудрости и доброты». Он был другом Гарольда и его духовником и очень горячо его оплакивал. Грустное лицо явно говорило о его горе, но вера помогала ему держаться.
К ним подошел Мерлсвейн:
– Надеюсь, мы не совершили ошибку. Наши отцы прекрасно жили и при иностранных государях, но будет ли Незаконнорожденный другим Кнутом для нас? Кажется, он обольщает каждого знатного человека, оставшегося в Англии. Но ему стоит только слово сказать, и все мы будем мертвы.
– Это не в его стиле, – сказал Вульфстан. – Смотрите, вот он идет.
Послышались звуки горнов, и дворецкий зычно прокричал:
– Вильгельм, милостью Божией герцог Нормандский. – Из ниши вышел сам Вильгельм и занял свое место. Он был одет в пурпурные одежды, в малиновой тунике с золотом. Его мантия отливала золотом и внутри, и снаружи, и при каждом движении сверкала. Золотой венец на темной голове и золотые браслеты на руках. Он был хорошо сложен: мощные плечи, огромные сильные руки. Его темные глаза живо блестели, и он прямо смотрел на собравшихся. Герцог сел в свое кресло, облокотившись об ручки.
