Косарева. Это любопытная мысль. И честно говоря, в другое время я бы с удовольствием поспорила с вами, но я должна срочно делать материал.
Соминский. Не смею, как говорится.
Звонит телефон.
Вы спросили – я ответил. (Снимает трубку.) Если что еще – прошу, заходите. (В трубку.) Соминский… Да… Да… Хорошо… Понял. (Вешает трубку.) Таковы дела.
Косарева. Ну что ж, спасибо. Всего хорошего.
Соминский. Минутку. Звонили из дирекции. Вас разыскивает редактор. Просил позвонить.
Косарева. А, благодарю. Отсюда можно?
Соминский. Это местный. Вот этот городской.
Косарева снимает трубку, набирает номер. На другой стороне сцены заюрается свет. За письменным столом Суровцев. На столе у него звонит телефон. Он снимает трубку.
Суровцев. Да, Суровцев слушает.
Косарева. Это я, Алексей Авксентьевич.
Суровцев. Ну слушай, Нина… Где же ты? Полосу держим, а материала все нет. Давай скорей.
Косарева. Скорей, похоже, не выходит.
Суровцев. Ну знаешь, это черт-те что. Ты что – новичок? Там же все яснее ясного.
Косарева. В том-то все и дело, что не все.
Суровцев. Пока ты гуляешь там по заводу, я уж поговорил и с директором, и со следователем, и с горкомом – уж даже я теперь могу написать твои сто пятьдесят строк.
Косарева. Это идея.
Суровцев. Ладно, ты давай не шути, сейчас не до шуток. В городе слухи пошли. Ты на заводе? Я за тобой машину пришлю.
Косарева. Все не так просто.
Суровцев. Слушай, ты это брось. Я тебя не заставлял, ты сама взялась. А теперь что – на попятный? Не выйдет, дорогая.
Косарева. Но…
Суровцев. Никаких «но». Не дури давай. Мне не очерк проблемный нужен, а статья про Крылова. Ясно? И давай не зарывайся. Все. Жду с материалом. (Вешает в сердцах трубку.)
Свет гаснет.
Косарева. Но… (Кладет трубку. Смотрит на Соминского, потом на часы. Медленно выходит.)
Занавес
На левой половине сцены – палата больницы. На кровати Тихомиров. Голова его забинтована. Справа дверь в другую комнату. Некоторое время на сцене никого больше нет, слышны голоса в коридоре. Потом входят Косарева и врач. Врач подходит к Тихомирову, щупает пульс.
Врач. Как дела? Легче после укола? Ну что ж, пульс уже неплохой. К вам товарищ из газеты. Побеседовать хочет. Сможете?
Тихомиров (говорит с заметным трудом). Некролог составлять?
Врач. Ну, тогда ничего. Если восстановились функции юмора, дела уже лучше. Так как – хотите поговорить? Или отложим?
Тихомиров. Так на похоронах разве поговоришь. Неудобно.
Врач. Ну ладно, только недолго.
