Я провел его в чайную комнату, где он снял с ботинок лезвия и бросил мокрые рукавицы на мраморный столик, который мне за немалые деньги доставили с Уррадета. И хотя я не был в настроении изображать из себя радушного хозяина – мой белый халат был заляпан кровью и мозгами, к тому же, меня ждали кое-какие дела – я все же предложил ему квас или кофе. К моему удивлению, он предпочел кофе.
– Квас затуманивает мозги, – заявил он, глядя мне прямо в глаза и не обращая ни малейшего внимания на фрески, которыми были расписаны все стены в комнате. – Крепкие напитки заставляют людей забывать о намеченных целях.
Вызвав домашника, я спросил юношу:
– Так вы хотите стать похожим на алалоя?
Он затряс головой.
– Я желаю стать алалоем. Полностью.
Я рассмеялся.
– Вы же знаете, что мне это не по силам. Законы вам также известны. С телом вашим я волен делать что угодно, но…
– А Гошеван?
– Гошеван! – воскликнул я. – Ну почему все приходящие ко мне молодые люди обязательно спрашивают про Гошевана? – Тут явился домашник, и я выместил раздражение, громко велев ему принести кофе и квас. Когда домашник укатился, я добавил: – Всяческих историй про Гошевана существует больше, чем мертвых звезд в Вилде. Что вы хотите узнать о Гошеване?
– Я знаю, что он пожелал того же, чего желаю я. У него была мечта, которая…
– Он был мечтатель, фантазер! Так вы хотите узнать все о Гошеване? Ладно. Я повторю для вас историю, которую рассказываю всем молодым людям, приходящим ко мне в поисках ночных кошмаров. Вам удобно сидеть? Тогда слушайте внимательно…
Домашник принес кипящие напитки в двух огромных, покрытых теплоизоляцией кувшинах, что выдувают на Фосторе, неуклюже разлил темные жидкости в хрупкие мраморные чашечки, и я начал рассказ о Гошеване:
– Жил на Летнем Мире молодой аристократ, которого весьма интересовали древности и старинные книги – некоторые даже говорили, что он побывал на Ксандарии и подкупил библиотекарей, чтобы ему продали часть Киотской коллекции со Старой Земли, – причем интересовали больше, чем управление своими поместьями. Он слыл эрудированным и утверждал, что человеку следует изучать человека, а не то, как вырастить дополнительные пять тонн кофе на той же площади. Настал день, когда жизнь утомила его, и он сказал:
– Мои с-сыновья – жалкие черви, кормящиеся б-больной плотью этой прогнившей цивилизации. Вместе с моими женами они п-плетут против меня интриги и хихикают, когда те жены с-спят с другими мужчинами.
