– Погоди, – остановил Пилипенко «сантехника». Пилипенко успокоился и даже отрезвел. – Профессор, что вы сказали: «Любую рукопись отдам за норковую шубу»?
– Любую! – вскричал пьяненький профессор в величайшем горе. – Самую древнюю рукопись!.. «Слово о полку Игореве», если бы имел, отдал бы, только бы не эта истерика, не этот визг. Все бы отдал! Только – наличными: завтра, до одиннадцати часов. Пол библиотеки отдам – у меня уникальная библиотека. Хотите?
– Профессор, – с укоризной сказал Пилипенко.
– Душу запродам черту!.. – у профессора у самого, кажется, начиналась истерика. – Только бы не этот визг. О, господи!..
– Стоп! – сказал Максимыч. – Вы тут, конечно, все умные, а я – дурак, я не учился двадцать семь лет в…
– Кто тебе говорит, что ты…
– Ти-ха! – рявкнул добрый Максимыч. – Я лапоть…
– Я сам лапоть! – воскликнул профессор.
– Что вы, сдурели, что ли? – спросил Пилипенко. – В каком смысле – лапоть? В смысле происхождения, что ли? Тогда я тоже лапоть.
– Ти-ха! – вовсю разошелся Максимыч. – Вы – хромовые сапоги, а я – лапоть. Но я умею останавливать истерики. Я специалист по истерикам…
– Иди останови ее! – взмолился профессор. – Как ты это сделаешь? Она слышать ничего…
– Остановлю за две минуты.
– Как? – спросил и Пилипенко.
– Если бы ее кто-нибудь бы вразумил, – простонал профессор. – О-о, если бы кто-нибудь…
– Напиши мне некоторые культурные слова, – сказал Максимыч профессору, – я с их начну, чтобы она сразу дверь не закрыла. Как ее зовут? Надежда… как-то…
– Надежда Сергеевна.
– Семеныч, пиши на листе крупными буквами, – велел Максимыч Пилипенке. – А ты говори.
– Надежда Сергеевна, – стал диктовать профессор, а Пилипенко вырвал из блокнота лист и начал писать. – Надежда Сергеевна, – опять взмолился профессор, – заклинаю тебя небом…
– Ну, ерунда какая-то, – перестал писать Пилипенко. – При чем тут небо?
– Пиши, пиши, – сказал Максимыч. – Чем глупей, тем лучше.
– Хорошо, я буду проще, – согласился профессор. – А то действительно… демонизм какой-то. Надежда Сергеевна, ну неужели какая-то норковая шуба…
– Вшивая норковая шуба, – подсказал Максимыч.
Пилипенко только рукой на него махнул – чтоб помолчал.
– Неужели какая-то… норковая шуба, – продолжал профессор, – способна заменить человеку…
– Я предлагаю так, – перебил Пилипенко. – Надежда Сергеевна! Мы пока не можем всех одеть в норковые шубы, но неужели вы не видите других достижений? Неужели вы…
– Плевать она хотела на всех! – раздраженно сказал профессор. – Ей, ей нужна норковая шуба. Что ей все? Всем она не нужна… Мне она не нужна.
