— Да, я думаю, Дэви, что тебе никогда не захочется произнести его — ни вслух, ни мысленно. И на твоем месте я не стала бы общаться с батраком мистера Харрисона.
— Он умеет издавать такой потрясный боевой клич, — заметил Дэви с некоторым сожалением в голосе.
— Но ведь ты же не хочешь, чтобы твои мысли были полны плохих слов, правда, Дэви? Слов, которые отравляют эти мысли и изгоняют из них все хорошее и присущее настоящему мужчине?
— Не хочу, — сказал Дэви с остановившимся взглядом человека, погруженного в самоанализ.
— Тогда не общайся с теми людьми, которые употребляют эти слова… А теперь какое у тебя ощущение, Дэви, — ты можешь прочесть молитву?
— Да, — кивнул Дэви, с готовностью соскользнув на пол и опускаясь на колени, — теперь я ее запросто могу прочесть. И теперь я не боюсь произносить «А если смерть во сне придет»[30], как боялся раньше, когда хотел сказать то слово.
Вероятно, в ту ночь Аня и Диана смогли полностью излить друг другу душу, но никаких записей о сделанных признаниях не сохранилось. А за завтраком обе они были такими свежими и ясноглазыми, какими, отдав несколько ночных часов веселью и признаниям, могут выглядеть только те, кто молоды.
До этого дня снег еще не ложился на землю, но, когда Диана, направляясь домой, переходила ручей по старому бревенчатому мостику, белые хлопья, кружась, начали опускаться на погруженные в тихий сон без сновидений бурые и серые поля и леса. И вскоре все отдаленные склоны и холмы стали призрачными и трудноразличимыми сквозь тонкую белую пелену, словно бледная осень набросила дымчатую вуаль невесты на свои кудри в ожидании своего ледяного жениха. Так что Рождество в Авонлее все же было в этот год белым, и день этот оказался очень приятным. Утром пришли письма и подарки от мисс Лаванды и Пола; Аня распечатала их, сидя в светлой, солнечной кухне Зеленых Мезонинов, которая была полна тем, о чем Дэви, в восторге втягивавший носом воздух, выразился просто, но сильно: «Отлично пахнет».
— Мисс Лаванда и мистер Ирвинг поселились в своем новом доме, — сообщила Аня. — Я уверена, что мисс Лаванда совершенно счастлива: об этом можно судить по тону ее письма. Но здесь еще и записка от Шарлотты Четвертой. Ей Бостон совсем не понравился, и она ужасно скучает по дому. Мисс Лаванда хочет, чтобы я сходила в Приют Эха, пока буду в Авонлее, протопила дом и посмотрела, не сыреют ли подушки. Пожалуй, я сделаю это на следующей неделе вместе с Дианой, а вечер мы сможем провести у Теодоры Дикс
