В том, что касалось Принглей, Аня, как она ясно ощущала, исчерпала все свои возможности. Ситуация все больше и больше походила на страшный сон. Кампания неподчинения, искусно организованная Джен Прингль, достигла наконец своей критической стадии. На прошлой неделе Аня предложила ученикам старших классов написать сочинение на тему «Самое значительное событие недели». Джен Прингль написала блестящее сочинение — ума этому бесенку было не занимать! — злонамеренно включив в него оскорбление в адрес учительницы, причем столь явное, что оставить его без внимания было невозможно. Аня отправила Джен домой, сказав, что не позволит ей вернуться в школу, пока не получит от нее извинения. Явно заварилась каша, и теперь борьба между Аней и Принглями стала открытой. И у бедной директрисы не было никаких сомнений в том, чье знамя окажется победным. Попечительский совет поддержит Принглей, и она будет поставлена перед выбором: либо позволить Джен вернуться в класс, либо подать заявление об уходе с должности.
Ей было очень горько. Она сделала все, что было в ее силах, и добилась бы успеха, если бы его могла обеспечить воля к победе. «Это не моя вина, — думала она, чувствуя себе несчастной. — Кто мог бы устоять против такой когорты и такой тактики?»
Но вернуться в Зеленые Мезонины потерпевшей поражение! Выносить негодование миссис Линд и ликование Паев! Даже сочувствие друзей будет мучительно. А после того как слухи о ее саммерсайдской неудаче разойдутся по острову, ей уже не удастся получить должность директрисы ни в одной другой школе.
А все же в истории со школьным спектаклем им не удалось взять над ней верх! При этом воспоминании Аня чуть лукаво рассмеялась, а в ее глазах появилось озорное и радостное выражение.
Она основала школьный драматический клуб и поставила в нем небольшой, подготовленный в короткий срок спектакль с целью собрать средства на осуществление одного из ее давно лелеемых замыслов — покупки хороших гравюр для классных комнат. Она заставила себя, как это ни было неприятно, обратиться за помощью к Кэтрин, так как ей казалось, что ту всегда несправедливо оставляют в стороне от всех интересных затей. Впрочем, ей не раз пришлось пожалеть об этом, поскольку Кэтрин, хоть и согласилась помочь, была даже еще более резкой и язвительной, чем обычно. Редкая репетиция не сопровождалась ее колкими замечаниями, а уж ее брови — те работали без устали. И что еще хуже, Кэтрин настояла на том, чтобы роль Марии Стюарт
