– Нет. Но, поверь мне, это стоит затрат. Для меня – стоит. И я прошу прощения, что не поставил тебя в известность, потому что…
– Это как-то связано с Бестером, не так ли? Лекарство для телепатов. Тут прямо-таки везде так и прописано – Бестер.
– Да-с. Ты догадалась. Это одна из тех вещей, что я в тебе люблю, Лиз, ты очень догадлива.
– Нечего льстить. Я не поддамся. Объясняй.
– Этот препарат жизненно необходим ему. Лишь немногие люди во всей галактике принимают это – и я все еще не смог найти его. Где-то кого-то снабжают этим лекарством, но сам он в нем не нуждается. Препарат переправляют кому-то, а те – еще кому-то, кто посылает его в Швейцарский банк или еще куда-то. Я не знаю, как они это проделывают. Но это единственная ниточка, которая у меня есть, и она никуда меня не привела.
– Так что ты приобрел монополию на его производство.
– Да.
– Что это даст?
– Снабжение в моих руках. Я могу его прекратить.
– Майкл! Как насчет остальных, для кого это так же жизненно необходимо? Ты же не убьешь их всех лишь для того, чтобы достать Бестера! Я тебя знаю! Я знаю, ты одержим этим человеком, но…
– Нет, Лиз, успокойся. Я не собираюсь всех убивать. Но я могу заявить, что наши люди открыли возможные побочные эффекты и настоять, чтобы каждый, кто использует это средство, прошел проверку перед следующей дозой. Тогда кто-то проявится, мы его проверим, найдем, что он не болен, и поймем, что он и есть наш связник с Бестером.
– Майкл, я думала, с этим покончено. Я полагала, что после войны, всех этих смертей, судилищ…
– Это не кончено, пока Бестер не окажется там, где не сможет повредить уже никому и никогда. Это мой долг перед Шериданом, перед Литой, перед тысячами уничтоженных им. Ты ведь видела фотографии исправительных лагерей, Лиз? Видела? Я должен моей дочери мир без него. И – да – я должен это самому себе.
– Майкл, я люблю тебя. Я на твоей стороне. Но Бестер – твоя новая замена бутылки, твое новое нездоровое пристрастие.
– Лиз, я избавился от большей части дурного в моем прошлом. Моя жизнь – здесь и сейчас, с тобой и Мэри. Кроме этого единственного пункта.
Я не могу плестись за ним и не могу обойти его. Не могу, если он еще рядом, еще свободен и насмехается над всеми нами. Не могу. Единственный путь проходит прямо через него.
Она долгое и тяжкое мгновение смотрела на него, пока ее лицо наконец не смягчилось. Плечи расслабились, она обхватила его руками и обняла за шею.
– Я знаю, – прошептала она. – Только будь осторожен. Я теряла тебя так много раз. Я не могу вынести мысль потерять тебя снова – ни из-за реального Бестера, ни из-за твоей одержимости им. И я не хочу, чтобы ты что-то от меня скрывал, как ты обычно пытался спрятать пустые бутылки, пребывая в загуле. Если ты делаешь – делаем мы. Понимаешь?
