– Видите? Не так плохо.
– Я… куда я это надену?
– Вы теперь писатель! Это последний крик моды. Вольтер носил почти точь-в-точь такой же.
– Это было пятьсот лет назад.
– Это снова модно. Это форма литератора. Наверняка вы заметили. Фактически, он заметил. Молодые люди, одетые так, появлялись в кофейнях,
и их вид отчего-то раздражал его. Это выглядело претенциозно.
Но часть его одобряла этот наряд, смотрелось недурно.
– Ну… Полагаю, я могу его надевать вблизи отеля. Это выглядит примерно как то, что вы надеваете к завтраку.
– Вот увидите. Вам понравится.
– Ладно, – сказал он. – Ладно, вы победили. Теперь – моя очередь.
Луиза проходила по женской секции скорее небрежно.
– Это мило, – сказала она, указывая на практичный хлопчатобумажный джемпер. – И это… – скромный ансамбль. Бестер кивнул у каждого. Она пыталась перехитрить его, чтобы купить что-нибудь дешевое и практичное.
Ее выдавали, однако, ее мысли. Он, конечно, не сканировал, но люди источают эмоции, и когда она увидела вечерний наряд, он почувствовал внезапную волну ее тяги к ним.
Для вечернего платья фасон был скромен, но материал – центаврианский тэрск, когда-то доступный только знатным центаврианкам. Для Центарума настали тяжелые времена, но они во всяком случае, были практичной расой.
Тэрск был тонок и переливался, как нефтяная лента. Он реагировал на тепло и химию тела, так что на любой паре женщин он всегда выглядел по-разному.
И он был дорог.
Он выбрал самое красивое из указанного ею – платье морского цвета.
– Благодарю вас, – сказала она, когда они закончили с покупками, – я могу надеть его в оперу на будущей неделе.
– Уговор есть уговор, – заметил он.
– Не хотите зайти куда-нибудь перекусить? Тут за углом есть приятное бистро.
– Нет, боюсь, я должен уделить внимание делам. Через полчаса у меня встреча с моим редактором.
– Тогда ладно. Увидимся вечером. Я снова приготовлю цыпленка на пару – наверное, я смогу попытаться сделать правильный соус, на сей раз.
– Ну… – сказал он с сомнением, – …удачи.
Она слегка хлопнула его по макушке ридикюлем.
– Вот вам, месье знаток.
– Вечером увидимся.
Жан-Пьер хохотнул:
– "Сюжет выкидывает коленца как припадочный эпилептик"? Не думаете, что это немного чересчур?
– Недостаточно, – ответил Бестер, попивая свой эспрессо.
– Что ж, я далек от того, чтобы быть цензором своего самого популярного критика.
– Меня?
– Ну, вы действительно вызвали большой отклик у наших читателей. Половина из них считает вас гением, другая половина ненавидит вас со всей страстью. Хороший баланс для критика.
