Я поймал себя на том, что смотрю на щетку. На ней были начертаны слова: «Совсем чуть-чуть». Взяв ее, я вздрогнул: внутри раздался булькающий звук. И снова мой мозг никак не мог уловить смысл этих слов. Наконец я понял, что «совсем чуть-чуть» относится к чему-то помимо вычищенной одежды.
Пытаясь повернуть рукоятку щетки, я опять был беспомощным, как ребенок. Собственная слабость меня ужасала. Когда рукоятка чуть подалась, я уверился в том, что в этом новом окружении я не смогу ни с чем справиться.
Я медленно открутил черенок и поднес к носу отверстие в щетке. Мне в ноздри ударил резкий запах бренди, защипало глаза, и я закашлялся. Отодвинув флягу в сторону, я подождал немного, прежде чем сделать глоток.
Гортань словно обожгло огнем, и я судорожно вздохнул. Я сотрясался от приступа кашля и едва не выронил флягу. К моему ужасу, теперь собственное тело казалось мне тяжелым, но хрупким стеклом, готовым рассыпаться даже от слабого кашля. Я пытался справиться с удушьем, всем телом навалившись на комод и закрыв глаза, с искаженным от усилий лицом.
Когда приступ кашля наконец прекратился, я взглянул на свое отражение затуманенными от слез глазами. Привинтив рукоятку к щетке, положил ее на место и потер глаза. Отражение в зеркале стало четким. Вид у меня был по-прежнему потрясенным, но на щеках появились признаки румянца. Неудивительно, что коньяк рекомендуется применять при сердечных приступах, подумал я. Заглядывая в частично выдвинутый ящик, я чувствовал, как коньяк, наподобие каустического клея, собирает меня из кусочков. Рядом с рубашкой я увидел открытую коробку с позолоченными запонками, рядом с ней журнал, озаглавленный «Пятицентовая библиотечка знатока».
Я выпрямился. Коньяк очень мне помог. В голове уже не чувствовалось такой тяжести, и ноги, похоже, состояли из костей и мышц, а не чего-то желеобразного. Я задышал свободней, осознав, что наконец могу идти. Я последний раз взглянул на себя в зеркало. Поправил галстук и одежду. Медленно поднял руку и пригладил волосы в тех местах, где они растрепались от лежания на подушке. Проверил внутренний карман сюртука, убедившись, что деньги на месте. Потом вдохнул теплый воздух комнаты, отвернулся от комода и мелкими, осторожными шагами приблизился к двери. У меня еще немного кружилась голова, но по крайней мере ноги слушались.
Взявшись рукой за металлическую ручку двери, я повернул ее и толкнул дверь. Она не открылась. Разумеется, заперта, подумал я, укоризненно посмеиваясь над собственной наивностью – не догадался, что так и будет. Я огляделся вокруг в поисках средств для отпирания.
