Недопрошенной в суде оставалась только старуха, мать мальчика… Пильгунов велел вызвать ее из коридора, а, когда она вошла, сказал:
– Расскажите о Николае, муже вашей Стефы, как, кстати, его настоящая фамилия?
– А кто ж его ведает? Когда пришел до нас, так ото говорил: Ергенов, это когда еще только он вышел из колонии, а когда уже со Стефкой расписался, так ото взял нашу фамилию…
Вот гак мы и узнали, что «дядя Коля» все-таки был. Не призрак, как это почти с неопровержимостью следовало из слов подсудимого, и не плод воображения мальчика, а уголовник-рецидивист – он бежал из колонии особого режима И в течении почти двух лет сожительница и ее родители помогали ему скрываться в Казахстане, на целине, а теперь вместе с ним ехали в Солегорск, на шахты. После того, как ему не удалось уговорить водителя машины везти их дальше, он.
тоже заподозрив неладное, перелез из кузова грузовика на раму – между кузовом и кабиной в машинах типа «ЗИЛ-585» довольно значительное свободное пространство, – стоя одной ногой на раме, а другую поставив на подножку, приоткрыл дверцу кабины, а дальше все произошло именно так, как рассказал водитель…
* * *
Определение суда, которым дело было возвращено на доследование, а подсудимый освобожден из под стражи (небывалый случай: об этом попросил сам прокурор!), мы слушали, когда на дворе была уже почти ночь.
Возвращались к себе в райцентр все какие-то немножко обалдевшие, молчали. Даже шофер Фима не стал ничего сообщать о судьбе поверженных родственников, не сообщала Зиночка окончание истории «той симпатичном» из кинофильма «Страдания над Гангом». Вдруг, обращаясь к Пильгунову, она сказала:
– Тихонович, а, Тихонович, а ведь ничего у нас новый адвокат, а?
И, не получив на это ответа, добавила:
– Теперь я ему во такую невесту найду!
Глава III.
Немного о самогоноварении и борьбе с ним
Лесные тени.
Старые Дороги я увидел впервые в начале мая. Удивительно хороши здешние места в эту пору. Весенний лес строг. Это – довольно густой смешанный лес с высокими соснами и широколапыми елями с деревьями многочисленных лиственных пород, названий которых я так никогда и не узнал, и почти непроходимым колючим кустарником.
Он строг и скромен, этот лес, краски его неярки и скупы они, как правило, все в одной сиреневато-серой гамме, из которой вырывается лишь более интенсивная окраска молодой травы на лесных опушках, да совсем уже изумрудные вкрапления мха, особенно в тех местах, где на него падает отвесный солнечный луч.
