– Старший сержант! Командуй здесь, я сейчас вернусь!
Пригибаясь, Чапаев бежит по траншее дальше, где, он знает, есть группа саперов, которую следует привести сюда. Разрывается снаряд – Чапаев падает, раненный, но вскакивает, бежит дальше, исчезает во тьме метущейся вьюги.
Подбегает вторая группа – еще шесть бойцов, но прежде чем они успевают выбрать себе места, три снаряда один за другим разрываются впереди и сзади, а четвертый рвет оглушительным разрывом середину траншеи. Вместе с пулеметом Вера вбита в снежный сугроб. Раскидав заваливший ее снег, задыхаясь, выбирается она на поверхность – только стоны вокруг. Вытянув за собой пулемет, она кидается к раненым. Несколько бойцов убиты. Политыка лежит навзничь с проломленным черепом, плечо Редько пробито насквозь осколком, Васин разорван на части. Из снега выбираются только раненный в руку старший сержант да невредимые боец Базелев и еще один, Иванов, – из только что подбежавших красноармейцев. Другие из второй группы тяжело ранены. Вера торопливо их перевязывает…
За мечущимися языками огня впереди стоит черная, непроглядная стена ночи, она скрывает мелкий еловый лес, и оттуда ветер доносит теперь смутный шум: будто говор, будто глухие команды и позвякивание оружия…
Фашисты ударили из минометов. В свете пламени возник Базелев – раненый сам, он ползет, таща за собой пронзенного осколком мины Иванова.
– Фрицы сейчас в атаку пойдут! – крикнул он.
Старший сержант осмотрелся: кто еще может держать оружие? Способных к бою здесь трое, невредима из них только Вера.
Вера быстро перевязывает Иванова и Базелева, проверяет пулемет – он исправен.
– Нужно встретить не здесь, – говорит она, – впереди! Отсюда за светом не видно их. С пулеметом выйти вперед! Я пойду вперед! Разрешите?.. Я хорошо знаю пулемет, хорошо стреляю!
Старший сержант посылает Базелева дозорным в тот непроницаемый мрак, что особенно сгущен впереди, за горящей землянкой, и внимательно, словно впервые видя перед собой худощавое лицо, светлые глаза Веры, глядит на «ее…
– Ты?
Вера не отрывается от его сурового, оценивающего взгляда. Вера видит, как освещенные красным пламенем, завешенные щетинками усов губы старого солдата дрогнули:
– Нет, дочка!.. Там – смерть… А тебе еще нужно жить!..
Вера вскидывает голову:
– Смерть?.. Смерть свою нужно убить!.. Я убью… Не только свою, но и вашу, и тех, кто позади нас!
Старший сержант молчит. Возвращается Базелев:
– Идут!..
Вера, вдруг рассердившись, кричит:
