– Немцы не прибили, наши добьют! – произнес Барышев первые слова за время, показавшееся всем бесконечно долгим. – Товарищи Расторгуев, Зубахин, быстрее из танка, через речку к нашим – предупредите! И чтоб передали в наш танковый батальон! Ясно?
Расторгуев и Зубахин не заставили Барышева разъяснять приказ, углубились в кусты, сунулись в речку, исчезли… А вокруг теперь было тихо. Немцы, должно быть, восхитились и этим смелым маневром своего танка, рискнувшего под огнем подобраться к самой Мге и там замаскироваться. Барышев и его два товарища воспользовались передышкой, – был все еще ясный солнечный день, – они выбрались из танка, поснимали сапоги, стали сушить портянки на моторе. Беляев и Барышен – люди некурящие, но зато за них обоих жадно курил Садковскии.
Но не все немцы, должно быть, обманулись дерзостью этого танка. Немецкие танкисты, надо полагать, поняли: что-то неладно. Вероятно, снеслись со своим командованием по радио, вероятно, кое-что сообразили: позади Барышев и его друзья услышали шум немецких танков, движущихся по их следу. Шум был уже очень близко. Обувшись кое-как, без портянок, Барышев, Беляев, Садковский вскочили в танк, увидели позади, метрах в пятидесяти, преследующего их «немца».
Мотор завелся мгновенно. Барышев стал уходить, двигаясь зигзагообразно, чтоб не давать прямой просеки, по которой по ним мог бы бить противник. За первым преследующим Барышев увидел второй и третий немецкие танки. Садковский развернул пушку назад (а бой принять не имел возможности, потому что, кроме трех-четырех осколочных, других снарядов в танке не оставалось). Барышев высунул в щель чуть приоткрытого люка красный флаг, поднял его над башней (как пригодился теперь этот лоскут, вырванный из немецкого флага Валей!) – надо было перескочить на нашу передовую через разлившуюся речку Мгу.
Беляев из-за кустов сунул машину в речку, танк нырнул носом, едва не перевернулся, вода вошла в машину, волна захлестнула ее чуть не по колена водителю, но танк выравнялся, перескочил русло, выбрался на левый берег…
Два немецких тапка, приблизившихся к правому берегу, открыли огонь по танку Барышева. Оказавшись в кинжальном огне, танк Барышева двигался с максимальной скоростью, по корягам, пенькам, кустам. Но немцы стреляли с хода, попадания были неточными, несколько снарядов скользнули по танку, пошли рикошетом, разорвались в стороне. Через дветри минуты, проскочив поляну нашей передовой, танк ворвался в лес – под восторженное «ура» занимавших опушку пулеметчиков, пехотинцев, артиллеристов… Ни одно из наших орудий огня не вело, – все уже были предупреждены Расторгуевым и Зубахиным, добравшимися до первого обнаруженного здесь командного пункта благополучно. Наша батарея ПТО, а затем и другие артиллеристы азартно обстреляли немецкие танки, видимые на том берегу, и тем едва удалось отступить от Мги, скрыться в кустах, в которых раньше скрывался Барышев.
