В этот день немцы, охватывая полукольцом батальон лыжников с танком Барышева и остатками третьего батальона, пытались захватить их общий командный пункт, устроенный в захваченном немецком блиндаже. Наши пехотинцы и лыжники, отбиваясь, теряли все больше людей. Пулеметчики Шестаков и Ларченко, расстреливая немцев с двадцатиметрового расстояния, навалили перед блиндажом не меньше семидесяти немцев. Танк Барышева вышел из укрытия и, стреляя из обоих пулеметов и пушки, пошел сквозь мелкий березнячок давить немцев гусеницами, а лыжники шли за танком…
В этот день, хоть и с большими потерями, все четыре немецких контратаки были отбиты. Ночь на 11 апреля прошла тихо, если не считать систематических артиллерийских налетов. С утра 11 апреля немцы возобновили свои контратаки, но уже не со стороны Шапок, а со стороны Веняголова. На этот раз вместе с немецкой пехотой подходили два танка, хотели взять танк Барышева в лоб, но не выдержали дружного огня самого Барышева и всех встретивших их пулеметов, отошли, оставив множество трупов.
Днем удалось отбить еще две контратаки, а к вечеру немцы, подбрасывавшие все новые и новые силы, взяли в полукольцо танк Барышева и сопровождающую его пехоту. Ночью на 12-е немцы, очевидно готовясь замкнуть кольцо окружения, подтянули дополнительные резервы, но, кроме артиллерийских налетов, никаких других боевых действий не затевали.
Между двумя артналетами
Проснувшись не от шума – от тишины, Барышев в полной неподвижности потратил несколько секунд, чтобы включить сознание. Откуда взялась тишина? Где он находится?.. Сначала он сообразил, что лежит на аккумуляторах. Так и быть должно: его «спальное место» всегда в моторном отделении. Открыл глаза: кто это там?.. Ага, в проеме открытого бокового люка, – ну да, это его толстый, мясистый нос, надвинутая на лоб ушанка – Садковский дежурит. Если старший сержант Иван Фомич Садковский, командир орудия, дежурит, то командир танка старший сержант Барышев может быть спокоен: все, значит, в порядке. Николай Барышев прислушался, попробовал шевельнуть пальцами ног в сапогах – еще не отморозил, кажется. Но холодно, будто весь холод из брони танка перелился сквозь ватную куртку Барышева в его закоченевшее тело… А как другие? Барышев прислушался. Внизу, в боевом отделении, ровно дышит на своем водительском месте старший сержант Беляев. Сбоку от него присвистывает пулеметчик Расторгуев – его всегда можно узнать по этому присвисту. Заряжающего рядового Зубахина не слышно, но он – подале отсюда, сзади…
