– Нравится мне эта война, – сидя в тени абрикосового дерева рассуждал поручник. – Вот ты спросишь, почему я не в Киеве? Потому что не интересно. А тут настоящий коктейль: девяностые и семидесятые годы круто замешены на семнадцатом столетии. Суди сам. На дворе конец двадцатого века, а тактика как в англо-бурской войне. Здесь крутятся барыги, сталинисты, казаки, молдаване. Какой только сволочи не встретишь в ПМР. Сидишь себе в окопе и стреляешь. И если к вечеру тебя не убили, то можешь запросто сесть на городской автобус и через полчаса пойти в кино, посмотреть фильм с какой-нибудь местной бабенкой.
– И что характерно, – продолжал увлеченно Спис, – даже под минометным огнем, наклав в штаны, все равно ощущаешь живой интерес. Вот тут некоторые говорят о бессмертии души. Но что такое бессмертье в бесконечной нудности бытия? Душа, вырванная из контекста жизни, не интересна сама по себе.
Философские опусы поручника никто не слушал. Унсовцы лениво развалились на солнышке, отдыхая после утомительного рытья траншей.
– Пасха скоро, – мечтательно протянул Скорпион. – Мама в деревне сейчас паски выпекает, яйца красит.
– Ага, и у нас яйца красят, – тут же подхватил охочий до приколов Студент. – Если в красный цвет – то кипятком, а если в синий – то дверью зажимают. А вообще-то, Скорпион, не человек красит яйца, а яйца красят человека.
Дикий хохот заглушил последние слова шутника. Еще некоторое время, как это всегда бывает, хлопцы вспоминали соленые анекдоты. Потом и это занятие надоело.
– Послушай, Серж, – сквозь зубы процедил Рудый, – может быть ты лучше расскажешь, что у тебя получилось с той студенточкой пединститута, которая давеча заглядывала к нам в комнату, разыскивая тебя?
Поручник живо вспомнил, как строптивая девчонка влепила ему затрещину, когда он начал растегивать на ней кофточку сразу же после того, как хлопцы деликатно вышли из комнаты. Но о своем конфузе ему распространяться не хотелось. Можно было бы, конечно, грубо оборвать эту болтовню. Но тогда стрельцы заподозрят неладное. Поэтому Серж, напялив на лицо маску блаженства, принялся вдохновенно фантазировать, по памяти воспроизводя недавно прочитанную им порнографическую книжонку.
* * *
К изнывающим от скуки унсовцам подсел знакомый казак, осторожно державший на перевязи левую руку.
– Здорово дневать, гаспада. Вота как оно, слыхали небось, Кучера вчера убили. Теперь с нашими казаками никакого сладу нет. Хочуть с позиции сниматься. Оно и понятно. Все продано. Не сегодня – завтра город сдадут. Они тут все свои, договорятся друг с другом. А нам придется отвечать. Пора подаваться на Абхазию. Может и вы с нами, хлопцы?
