Тем временем Евгений Карлович бодро проскакал за Димкой и вдвоем они загрохотали мебелью. Стук стоял такой, что нам показалось, что в порыве безумия они на пару крушат остатки Димкиной обстановки. Пашка некоторое время прислушивался, а потом рванул на помощь другу. Надо сказать, что у Пашки действительно было куда больше опыта общения с моим почтенным семейством.
- Отныне Евгюша получает имя Евгения Неистового, - невозмутимо прокомментировала грохот бабуля, - надеюсь, что порыв вандализма захватил его не целиком. Пошли, девочки, присоединимся к общему веселью, - бабуля коротко подмигнула нам и смело шагнула в комнату.
Веселье там было в разгаре. Пашка с Димкой в молчаливом недоумении смотрели на Евгения Карловича. А он задумчиво, отрешившись от мира, в странном танце кружил у буфета, обстукивал его, открывал и закрывал его ящики, пытливо заглядывал в них, ковырял лак, черпал пыль с его крышки и придирчиво обнюхивал ее - короче, трудился на славу.
Надо отдать должное обстановке Димкиной квартиры - буфет вписался в нее идеально - словно всю жизнь простоял здесь. Проклятый предмет мебели ничуть не похорошел, напротив, Пашка с Димкой умудрились зверски ободрать одну его створку - мало того, что теперь она висела на хлипкой петле, так еще и частично лишилась лака. Буфет это, мягко говоря, не украсило, но, поскольку его уже ничего не могло испортить, то и не изуродовало.
Некоторое время мы тактично дали Евгению Карловичу остаться наедине с буфетом - то есть, не тревожили его глупыми разговорами, молчали и маялись, подпрыгивая, когда наш бравый искусствовед принимался бормотать себе под нос что-то вроде:
- Так… интересно… а если? Даже так? Неужели? Не верю своим глазам… так просто не бывает… а зачем же тогда? Невероятно…
В полной тишине, прерываемой лишь вскриками и сопением Евгения Карловича, бабуля разглядывала буфет с плохо скрываемым отвращением. Порой она косилась на Пашку, силясь разглядеть в моем супруге все признаки душевного нездоровья, презрительно отворачивалась, не найдя их, и снова начинала сверлить буфет взглядом.
- Ну, - сурово вопросила бабуля, выражая общий настрой: через пять минут терпение наше было на исходе, - ты долго будешь издеваться?
- А? - Евгений Карлович посмотрел на нас так, словно до сих пор и не подозревал, что мы находимся в этой комнате.
- Если ты сейчас скажешь, что этот буфет бесценен, - пророкотала бабуля, - то я лично съем твой диплом искусствоведа, наше брачное свидетельство и твой загранпаспорт.
