– Значит, именно туда.
– Оттуда тебе придется ехать много-много часов. — Я посерьезнел. — Ты заявишься во главе каравана грузовиков и Бог знает чего еще…
– Ну и что?
– А то, что здесь не жалуют чужаков. У себя на возвышенности мы зовем их пришельцами с равнины. Если ты нагрянешь без приглашения вместе со своими силами вторжения, то кто-нибудь, перепившись, наверняка пару раз пальнет. Может, в тебя, а может, и в Мэйна — за то, что притащил за собой кого попало.
– Не посмеют. — Ее голос потерял прежнюю решимость. Я вздохнул:
– Понимаешь, Кэрол, в одном из соседних городков человека пристрелили среди бела дня на главной улице, в присутствии сотни свидетелей. Убитого дружно недолюбливали, к тому же его смерть положила конец распре между двумя кланами. Эта смерть всех устраивала. Но нагрянула полиция, чтобы навести здесь свою равнинную законность. Если бы они кого-нибудь арестовали, это привело бы к возобновлению клановых распрей.
– И что дальше? Что удалось выяснить полиции?
– Ровно ничего, — ответил я ей. — Никто ничего не видел, так что и говорить оказалось не о чем. Учти, среди бела дня, на главной улице… Могильное молчание.
– Что ты пытаешься мне внушить?
– Мы здесь сами заботимся о своих, Кэрол. Позволь нам действовать по-нашему.
– Мэйн не имеет к вам отношения.
– Сейчас имеет. В данный момент он находится под защитой крупнейшего клана в графстве. Он в полном порядке.
– Чей это клан?
– Мой.
Ситуация у хижины изменилась незначительно. Оли и Мэйн сидели рядышком на скамейке. Мэйн внимательно наблюдал, как Оли чертит палочкой в пыли. Время от времени они припадали к банкам.
– Чего же ты тогда от меня хочешь?
– Осторожности. Приезжай, но только одна. Незачем тащить за собой свиту. Сначала убедись, что за тобой нет хвоста, а потом — милости просим. Можешь захватить любые средства связи. До твоего приезда я позабочусь о безопасности Мэйна.
– А что потом?
– Мы соберемся втроем и решим, как быть дальше.
– А следы? Что если за Мэйном увязался кто-нибудь с его корабля?
– Со всеми неприятностями мы справимся собственными силами.
Хотелось бы мне в это верить…
На этот раз молчание затянулось. Это уже походило на провокацию. Подобным штучкам меня учили на курсах по переговорам с террористами, захватившими заложников. Длительное молчание вынуждает самого нервного заговорить первым. Но, как выяснилось, со мной не играют.
– Не нравится мне это, Тони. Однако у меня нет выбора. Придется поступить по-твоему.
