Соседи, разумеется, скоро во всем разобрались. Матери не было целую вечность, полных двенадцать дней. И последние дни Валентин даже нагло умывался в ванной, а Женька откровенно жарила яичницу на двоих. Просто они вставали пораньше и все успевали, пока в кухне еще никого нет.
У Женьки были хорошие соседи, но и самые хорошие сочтут нужным немедленно доложить. Поэтому прямо с вокзала Женька и Валентин потащили мать в парк и там, на свежем воздухе, среди сугробов, сами рассказали. Женька, правда, больше молчала и смотрела вбок.
И мать сразу сказала тогда: «Пускай Валик завтра же переходит из общежития». Женька представила, как она просыпается утром, мать уже разогревает котлеты и варит кофе, а Валентин, в майке и в трусах, загорелый в любое время года, ее, Женькин, Валентин, прыгает с гантелями на ковре. Потом они, все трое, дружно сидят за столом и смеются просто так, от хорошего настроения. Потом они с Валентином выбегают из дому, а мать смотрит на них из окна. И Женька еще поправляет ему шарф, вечно у него шарф сбивается, вся шея наружу. Женька все это так ясно увидела, что даже закрыла глаза. Так ясно и здорово. И никаких проблем.
Но тут же она представила, как они с Валентином лежат на диване, а мать – на кровати, в двух шагах. Они лежат тихо, как мыши, даже не дышат. Лежат и ждут, когда мать заснет. И Валентин тихонько сжимает Женьке руку, это единственная ласка, какую они могут себе позволить. И мать лежит тихо, в двух шагах. И знает, как они ждут, чтобы она заснула. И никак не может поэтому заснуть, хотя уже приняла люминал. И тоже старается не дышать. И чувствует себя лишней, ненужной, одинокой. Перебирает всю свою жизнь, отца, Женьку маленькую, которой она была так нужна. И даже не может заплакать, потому что они услышат, даже если плакать абсолютно беззвучно…
И это все Женька вдруг представила себе так ясно, что почти закричала: «Нет, мам! Не надо!» Мать поняла, улыбнулась, сказала, помедлив: «А если перегородить комнату?» Вариант сам по себе неплохой, не будь комната такой узкой, длинной, однооконной. Впрочем, убеждала себя Женька, в качестве временной и крайней меры… Она почти готова была согласиться вслух, когда Валентин сказал: «В кооператив надо вступить, вот что». – «В лучшем случае это еще когда!» – вздохнула мать. «Подождем, – твердо сказал Валентин. – Успеем еще надоесть друг другу, верно, Жень?!»
– Успеем еще надоесть друг другу, – легко сказала Женька Тоне из Вологды. – Подождем, не развалимся.
