– Ну, и где же моя баночка?
– В овраге, – холодно отозвался Дмитрий.
– Ага… А что в сумке?
– Не твое дело.
В это время другие подростки уже начали обходить Дмитрия и Погорелова с двух сторон, явно стремясь напасть со спины.
– Грубишь, дядя, – наставительно заметил белобрысый, – а ну, дай посмотреть.
Дмитрий оттолкнул протянутую руку и тут же получил сильный удар в шею – зашедший сбоку подросток метил в скулу, но не хватило роста. Глядя в горящие злым предвкушением глаза и уже не оборачиваясь на Погорелова, стоявшего немного сзади, Дмитрий прижал сумку к боку, сильно оттолкнул белобрысого, преграждавшего ему путь, и бросился вперед. В какую-то секунду, боковым зрением, он увидел Погорелова, отбивающегося сразу от троих подростков и похожего при этом на старого лося, в которого вцепились молодые волчата.
Это было крайне унизительно – удирать от пятнадцатилетних, слушая их улюлюканье и выкрики «трус!» за спиной, но еще унизительнее, подумалось ему, глотать пыль под их грязными ботинками, если бы им удалось сбить его с ног. Благополучно пробежав двести метров до гостиницы, он взялся за дверную ручку и оглянулся назад – из темноты доносился разухабистый мат и угрозы «еще встретиться». Погорелова не было видно. Первым делом Дмитрий поднялся в свой номер, оставил там сумку и, заперев дверь, вновь спустился на первый этаж, чтобы узнать у дежурной, как вызвать милицию. Однако делать этого не пришлось, почти сразу, прижимая к разбитому носу окровавленный платок, в вестибюле появился Погорелов. Одного его вида Дмитрию хватило для того, чтобы оправдать свое трусливое бегство – рубашка была запачкана и разорвана возле воротника, под глазом расплывался синяк, а на лысоватом лбу вздувалась шишка, кровоточившая свежей царапиной. Тем не менее он был, как всегда, спокоен и заговорил первым, по-прежнему не повышая голоса:
– Ну как, вы ее спасли?
– Да с ней-то все в порядке, – отозвался Дмитрий, – вы-то как?
– А что я? Они меня немножко побили, но, видя, что добыча ускользнула, отправились искать ее в другом месте. Тем более там, по улице, проехала милицейская машина.
– Ну и прекрасно, а я уж хотел было звонить в милицию.
– Нет, зачем же, лучше пойдем отметим наше избавление от тех, чьи предки так яростно и зло сражались с татаро-монголами.
– Н-да, а когда не стало татаро-монголов, принялись так же яростно и зло сражаться между собой.
– Ничего не поделаешь. Такова характерная особенность всей русской истории – или внешние войны, или внутренние смуты.
