Она кричала…
Он ожидал большего? Нет, он и помыслить не смел. Он вел себя деликатно и нежно? Да, первые две минуты, после время исчезло. Она играла и подыгрывала? Нет, она успела шепнуть – когда я трахаюсь, становлюсь животным, самой страшно. Он опасался неудачи? Да, пока не коснулся ее губами. Подушки летели вниз, на расстеленные домотканные ковры, и квас из покатившейся фляги пузырился на половиках.
Он стонал под вспухшими ее губами, под бешеным скольжением языка, в сплетении ее пышных горячих мускулов. Распластав его запястья, оседлав грудь, извиваясь, сползала ниже, бороздя ногтями плечи, успевая пробежать ртом каждый сантиметр запрокинутого горла, ключицы, сосков. Выдергивая волосы, одной пятерней проходила сверху вниз по лицу, почти насильно запуская пальцы глубоко в рот, второй исступленно мяла его ягодицы, сама терлась, обвив бедрами колено, потом принималась вздрагивать все чаще, бросалась сверху, обмякнув…
Терзала бесконечно, чередуя боль с наслаждением невозможным, так что он не успевал изумляться незнанию собственного тела… Наконец, напрягая и его, и себя, предельно откинувшись назад, пропустила его внутрь, не давая малейшей инициативы, рвалась пополам…
На самой почти вершине, среди всхлипов бессвязных, Коваля ждало очередное приятное потрясение. Варвара материлась… Отчетливо, вкусно подбирая слова.
Какое-то время, уткнувшись носом в щель между подушками, Артур восстанавливал зрение и слух. Вот собака залаяла, вот прошелся по двору Лука, подволакивая правую ногу, вот ночная птица вспорхнула на ветку…
Он подвигал руками, нащупывая ее плечо, следовало после любви девушку приласкать, сказать, какая она прелестная, и все такое… Следовало, но сил не осталось.
– Хорошо было, да? – рассмеялась она осипшим голосом.
– Хорошо… – вздохнул Артур. – Ты… ты всегда так ругаешься?
– А чо, тебе не нравится? Я и не помню, что говорила.
– Да ладно…
Он попытался представить матерящейся Надю ван Гог и не сумел. По мере возвращения сознания в мозг вползла иная мысль.
– У тебя в Чите есть парень?
Она глотнула кваса из горлышка, пристроилась рядом, обвила его поперек живота.
– То есть, то нет. Он в тайге… караваны китайские грабит.
Чуть ли не с гордостью сообщила.
– Тебе что, нравятся… такие?
– Ага. Мне удальцы нравятся.
– Так Бялко тоже караваны грабили.
– Не, те наших грабили, опарыши!
– Ну а я, не удалец?
Она пожала плечами.
– Ты, это… Не принижайся уж больно.
Коваль рассмеялся.
– Он дурной, Саня, – продолжила Варвара. – Под сорок, а дурной. Знаешь, какой крутой? Его все боятся. Если я что не так, ну, загуляю с кем, побить может.
