Увидев хозяев, он покраснел от злости, замахнулся рукой, словно собираясь ударить и со страшной, упрямой яростью закричал слова отлучения от церкви. Горивек вздрогнул, но не сдви-нулся с места, готовый принять все. Он боялся за жену, но та лишь покрепче прижалась к нему и опустила глаза, смирившись с тем, че-го не могло не произойти.
Покорность людей лишь сильнее разозлила священника. Его глаза запылали.
— Вам все равно! — дико закричал он. — Презренные, вы заслужи-ваете… — он не договорил фразы. Его губы скривились в усмеш-ке. Он был готов расхохотаться, но сумел-таки сдержать себя. Дож-давшись, пока безумное веселье в его груди утихнет, священник воздел вверх руки и заговорил нараспев…
Горивек никогда раньше не слышал этого заклятия. Он не мог понять его, словно оно произносилось на чужом языке.
Трактирщик попытался сдвинуться с места, но ноги более не слушались его. Они словно вросли в землю. На плечи начала наваливаться тяжесть, глаза стали слепнуть, щеки защипал жар.
И тут смуглолицый колдун выступил вперед, замер между мирянами и священнослужителем, заслоняя беспомощных людей.
— Что ты делаешь! — гневно воскликнул он. — Заклинание Поте-рянных душ вызывает силы, которые ты не сможешь даже понять, не то что взять под контроль! Остановись!
Но священник, не слыша его, продолжал выплевывать слова, падавшие на землю черными чадящими углями.
Сжав губы, смуглолицый замер, не отрывая от чужака взгляда немигавших глаз. Рядом с ним встали его спутники-колдуны. Женщина хотела, передав новорожденную воспитаннице, присоединиться к ним, но резкий взгляд того, кто, по-видимому, был главным в этой маленькой группе, заставил ее остановиться.
— Нет! — испуганно воскликнула жена трактирщика, немного придя в себя и начиная осознавать происходящее. — Прекрати! Ведь ты — слу-житель божий! Как ты может прибегать к помощи тех, с кем постав-лен бороться!… Да защитит нас Создатель!
По мере того, как произносился заговор, одежда на священнике затлела, а затем вспыхнула ярким пламенем. Но тот даже не заметил этого, не чувствуя боли, ослепленный своим безумием.
Горящим факелом, воспламенявшим все, к чему он прикасался, даже голую, пропитавшуюся насквозь слезами дождей землю, он мед-ленно двинулся вперед. Шаг, второй… И замер перед колдунами. Дернулся, одержимый уже неподвластной ему силой, пробуя преодолеть возведенное странниками невидимое препятствие, прокричал хриплым, похожим на хруст мокрых веток в костре голосом на совершенно чу-жом, нечеловечьем языке еще одно заклинание…
