«Утром пораньше выедем и к обеду будем дома», – закончил Юрий уже в пустоте. Хотя никто никуда не вышел. И даже не переменил позы.
Тишина длилась долго.
«Может, в театр позвонить?» – сказала, наконец, Наташа.
«Теплее от этого не станет», – усмехнулся Юрий.
«Некогда уже звонить», – сказал дядя Миша.
«Мы вообще-то все подготовили: уборка, стулья, билеты распространили среди населения, – опять перечислил завклубом. – Печки надо было, конечно, пораньше затопить. Тут я лично недоглядел, признаю. Но еще нагреется! К нам театр редко ездит, недоглядел. А люди, конечно, соберутся…»
Опять все молчали. Но было в этом молчании нечто обнадеживающее. И завклубом закончил решительно:
«В другой раз мы, конечно, предусмотрим. Учтем. А сегодня, по-моему, товарищи артисты, мы все проявим сознательность».
«Вы уже проявили», – прервал Юрий.
«Юрий Павлович, безусловно, прав, – сказал дядя Миша. – Работать в таких условиях прямо-таки нельзя. Надо же с этим когда-то покончить. Я так считаю: сегодня, видно, уже придется все-таки отыграть, раз приехали, а в городе жестко поставим вопрос перед дирекцией. И перед управлением культуры, если нужно».
«Придется уж», – вздохнула Дарья Степановна.
«Да почему же придется?» – сказал Юрий по возможности спокойно.
«Потому, деточка, – объяснила она, – что потом не расхлебаешь. Вы молодой, а я знаю».
«Я совершеннолетний, мне тридцать четыре. Я тоже знаю».
«Вот я и говорю: молодой».
«Сыграем, чего там…» – сказал свое слово Петя Бризак. Ему тут все в новинку, и спор этот вокруг спектакля ему просто претит: приехал, отработали – и обратно, – вот как он понимает жизнь.
«Уж я знаю. Скажут, срываем план. Комиссию создадут. Ходи объясняй. Им в городе не дует».
«У меня весь второй акт в сарафанчике, – поежилась Наташа. – Но вообще-то можно, конечно. Перетерплю».
«Кофточку сверху накинь», – посоветовал дядя Миша.
«Придется», – сказала Наташа.
«Только предупреждаю: в последний раз, – сказал вдруг Витимский. В нем-то уж Юрий был уверен, как в себе. – Пора все-таки объяснить кой-кому, что актеры тоже люди».
«Объясним», – веско сказал дядя Миша.
«Я еще никогда не подводил, если театру нужно. Но прямо предупреждаю: чтобы в последний раз, и категорически!»
«А горло?» – напомнил Юрий.
«Настоящие актеры даже умирают посреди спектакля», – улыбнулся заслуженный артист. Голос был больной, а улыбка пышно-торжественной.
Глупо мешать человеку чувствовать себя героем. Тем более если идет игра на публику. Витимский явно работал сейчас на заведующего клубом, бессознательно грезя о резонансе. Хотя бы районного масштаба.
