– А где пацаны?
– Они больше сюда не ходят. У Малыша мать замуж вышла, теперь его не пускают, а Рыжий… – Дылда глотнул еще раз. – Рыжий с дядей Костей живет.
Рыжий живет у дяди Кости. Вот это новость!
Мы попрощались с Дылдой. Он протянул нам несколько печеных картофелин.
– Возьмите на дорогу…
На краю поляны мы оглянулись. Дылда смотрел нам вслед, опустив руки, в рваной фуфайке, какой-то слишком взрослый.
На стук вышел дядя Костя. Он обрадовался нам, засуетился.
– Заходите, хлопцы, заходите.
Дядя Костя был сильно навеселе.
– Рыжий дома?
– Обед готовит. Такой работящий хлопец попался…. Все вертится, вертится. Вот только выпить не дает. – Дядя Костя понизил голос. – И дерется кое-когда. Я слабый уже, а у него кулаки… Как даст… Малыш бы никогда…
Мы прошли в комнату. В кухне было полно чаду, на плите что-то шипело, стреляло, бурлило.
Возле плиты, с ложкой в руках, подпоясанный белым фартуком, возился Рыжий, В первую минуту я даже не узнал его: такой он стал толстый и краснорожий.
– А, Нероны… Здорово, здорово… Вад, подай соль, в столе, да быстрей, а то крышка горячая.
– За встречу бы надо, – намекнул дядя Костя.
– Я вот тебе дам за встречу… Иди воды принеси.
Дядя Костя торопливо взял ведро и вышел.
– Видали? – подмигнул Рыжий. – Он у меня как шелковый… Я тут всем заворачиваю. Куда же вы? Сейчас суп будет готов. Сила, а не суп. А пока вы бы дров покололи.
Оставалось еще два часа. Прощаться больше было не с кем. И я вдруг почему-то вспомнил про Марию Стюарт. Мне захотелось сказать ей о нашем переезде, обрадовать, что у нее больше не будет неприятностей.
Марии Степановны дома не оказалось. На лавочке сидела древняя-предревняя старушка, очевидно, ее мать.
– Что сказать-то?
– Скажите, бабушка, что приходил Веспасиан.
– Ась?
– Император Веспасиан.
– Ишь ты. Запиши на бумажке, а то все равно позабуду.
Бумажки у меня не было, и я написал сучком на дорожке:
«Приходил прощаться император Веспасиан»
(1932 г. – …н. э.)
Уходя, я оглянулся. Старушка рвала лопухи и бережно укрывала ими надпись.
Дядя Авес продолжает удивлять
Подали поезд, началась суматоха.
– Пора, – дал я знак Ваду.
На другом пути пыхтел товарняк, направлявшийся на юг. Мы решили вскочить на него.
– Чего стоите? – налетел отец. – Поезд отходит!
– Сейчас…
– А где ваш чемодан?
Я глянул вниз. Чемодана не было.
– Его отнес в вагон Сева, – сказала мать.
Я похолодел. Бежать без чемодана? Деньги, вещи, все там… Или еще можно успеть? Я рванулся к вагону. Но в вагоне не было не только чемодана, но и дяди. Теперь забеспокоилась мать. Она стала метаться по перрону, расспрашивая проводников, пассажиров, не видел ли кто худощавого мужчину с лицом в ожогах, и с большим фанерным чемоданом. Никто такого мужчины не видел. Но когда наш поезд почта тронулся, нашелся человек, который видел худощавого мужчину с лицом в ожогах и с большим фанерным чемоданом. Этот мужчина, – сказал он, – сел в поезд «Москва – Новороссийск», который ушел уже пятнадцать минут назад.
