***
У галереи, в прилегающем дворике, она стянула парик и рваные чулки, затолкала все в сумку, сняла пальто, взъерошила волосы и вошла внутрь. До закрытия оставалось пять минут, но вернисаж покинули еще не все: за столом, похожем на школьную парту, сидели трое сильно подвыпивших мужчин, которые, перебивая друг друга, увлеченно о чем-то спорили и активно приглядывались к пластиковым стаканчикам. В одном из мужчин Мишель узнала художника, с которым она познакомилась в прошлый свой визит в галерею и с которым долго дискутировала о новейших тенденциях в современном изобразительном искусстве. Мужика звали Кузьмой Ивановичем, он был похож на добродушного медведя, носил пышную бороду, гимнастерку, вельветовые штаны и армейские ботинки. Мишель подошла ближе, покашляла в кулачок, чтобы привлечь к себе внимание, и поздоровалась. Мужики, как по команде, уставились на нее.
- Ого, знакомые все лица, - с легким удивлением воскликнул бородатый.
- Простите. Я ищу одного человека, художника. Возможно, вы сможете мне помочь. Больше мне не к кому обратиться, - объяснила Мишель.
- Не к кому, говоришь? Садись тогда, выпей, погрейся, по ходу дела все расскажешь. - Кузьма указал на свободный стул и обратился к товарищам: - Познакомьтесь, это Мишель Ланж, выпускница Сорбонны, искусствовед. Недавно из Парижа. Изучает, вот, русскую культуру у нас, здесь. - Все одобрительно загудели и оживились. Мишель села. Удивляло, что совершенно никто не обратил внимания на ее внешний вид. - Это Ван Ваныч, художник-пейзажист, - представил Кузьма одного своего друга: худосочного кучерявого очкарика с нездоровым румянцем на скулах. - А это Константин Мазин, - представил Кузьма второго товарища, красивого блондина с длинными спутанными волосами. - Он тоже художник - сюрреалист. Талант! Гений! Сегодня квасим в его честь, завтра он здесь выставляется, - доложил Кузьма и хлопнул ручищей по плечу разомлевшего от похвалы Мазина.
- И как там? В Париже? - лениво спросил Мазин, так же лениво достал из-под стола темно-зеленую бутылку с яркой этикеткой, плеснул в чистый стаканчик рубиновой жидкости, поставил его перед Мишель, затем разлил напиток по остальным стаканам.
- О, покорно благодарю, от вина не откажусь. А в Париже все по-прежнему. - Мишель схватила стаканчик, сделала большой глоток, вытаращила глаза и закашлялась: такой липкой мерзости она в жизни еще не пробовала. Художники тоже выпили. Мазин крякнул и занюхал вино кончиком своих волос. - Какой… необычный вкус, - криво улыбнулась девушка, с ужасом глядя на Мазина, который снова лениво потянулся к бутылке, чтобы разлить вино по стаканчикам.
