- Не бойтесь, я не причиню вам зла, - печально сказал он, отодвинул стул и поклонился, приглашая ее сесть. - Прошу вас, сударыня, разделите со мной эту скромную трапезу.
Девушка нехотя подчинилась, шурша длинными шелковыми юбками, подошла к столу и села на предложенный стул. Спина ее была напряжена, руки дрожали. Мужчина разлил вино и поднял бокал. Она подняла свой. Они чокнулись, послышался тихий звон хрусталя.
- Вы очень добры ко мне, сударь, но… - Девушка поставила бокал и опустила глаза. - Но прошу вас, отпустите меня домой. - Она прижала руки к груди и умоляюще посмотрела на свого собеседника. Ее грудь вздымалась в глубоком вырезе декольте.
- Если бы вы только знали, о чем просите меня!
- Пожалуйста…
- Ступайте!
Не веря собственным ушам, она резко поднялась, подхватила юбки, сделала несколько шагов и остановилась.
- Сударь, простите, а чем так вкусно пахнет?
- Сегодня на ужин жареный сазан, я подстрелил его специально для вас в моем лесу.
- Стоп! Абдуловский, ты что, очумел? - Вспыхнул яркий свет. - Кого ты там подстрелил? - Мамонов встал и шумно отодвинул от себя стул.
- Не понял? - растерялся Абдуловский, с удивлением посмотрел на режиссера и машинально отхлебнул из бокала.
- Поставь реквизит на место, скотина! - рыкнул Мамонов. - Уже литр вишневого сока выхлебал! Не понял он! Какой, на хрен, сазан, а? В лесу?! Фазан, Абдуловский! Фа-зан. Андестенд? Мы рекламу приправы для курицы снимаем, а не для рыбы.
- В таком случае при чем тут фа-зан? - нахально спросил Абдуловский и демонстративно отхлебнул еще сока.
- Ну все охамели просто. Никакого уважения! - Мамонов плюхнулся обратно на стул и трагически вздохнул. - Дайте, что ль, водки выпить с горя, - жалобно заканючил он. - Не прет что-то совсем. Нет энтузиазму! Чтобы я еще хоть раз за рекламу взялся! Ни-ког-да! Сазаны - фазаны! Водки, говорю, дайте. Душа просит!
На съемочной площадке воцарилась мертвая тишина, все сконфуженно прятали от режиссера глаза и делали вид, что они - глухонемые. Помреж Ниночка вообще бесшумно испарилась в неизвестном направлении, и все ей дружно позавидовали, потому что, если мамоновская душа просила водки - значит, дело труба и очень скоро вся съемочная группа уйдет в бессрочный отпуск, а режиссер - в глухой запой. Но это было не самым неприятным. Народ с тревогой ждал, кого на этот раз Мамонов выберет козлом отпущения и отправит за бутылкой. Собственно, отказать режиссеру в порыве души никто не смел, потому что Мамонов подобного не прощал и урезал зарплату. И это тоже было не самым неприятным - после возвращения в рабочее русло режиссер беспощадно мстил тому, кто бегал ему за первым пузырем, и тоже урезал несчастному зарплату.
