Да, теперь жизнь ёй казалась законченной. И с каждым днём, часом, минутой, секундой, мгновением она угасала, словно пламя догорающей свечи. Так же, как звери, пойманные в клетки и показываемые публике для потехи, она увядала в монастыре, отрезанная от привычного мира.
От грубой одежды у неё началась чесаться кожа. Однажды ей пришло в голову сделать себе мазь, все-таки как-никак, а три года в Королевской Академии Магии на факультете травниц и знахарок. С горем пополам найдя нужные растения в лесу, девушка смогла сварганить что-то похожее скорее на отраву, чем на нужное зелье. Оно имело такой страшный зеленовато-заплесневелый вид, что испытывать его на себе она так и не решилась, но все жё оставила на будущее. Зато с тех пор в её комнату не залетел ни один комар…
А потом всё закружилось в хороводе престраннейших и преувлекательнейших событий, и она практически забыла о том, что у неё когда-то было прошлое. Лишь изредка по ночам мечтала о встрече с родными. И постепенно мысль о сведении счетов с жизнью исчезли, сменившись страстным желанием выжить.
Три года. Три тяжелых года она старалась не вспоминать об отце, которого так любила. О сёстрах. О доме. О друзьях.
Три мучительных года она пыталась стереть из памяти всё то, что связывало её с прошлой жизнью.
И вот, спустя три года, эта жизнь ворвалась к ней в дом.
Рэн распахнула дверь в свою обитель с таким чувством, словно приоткрывала завесу в своё прошлое.
Она вошла в жилище, где слышались звуки рыдания. Это её сестра! Рэн прошлась по комнате, зажигая свечи. Девушка, понуро сидящая на диване, тихо вздрогнула. Она подняла мокрое лицо и с испугом посмотрела на Рэн.
Мэллиандра.
Тьма, словно сонный зверёк, приоткрыла сомкнутые веки.
Ещё не время…
Слишком рано…
Грань ещё слишком крепкая, сейчас не пробиться…
Прикинув, каковы шансы, Тьма потянулась
и снова свернулась клубочком,
забившись поглубже в тень.
Хоть Рэн и знала, кого ожидать, она всё равно отказывалась поверить собственным глазам. Она даже задержала дыхание, как будто боялась, что если вздохнёт, то мираж в облике сестры тут же рассеется.
— Кто вы?
Сердце в груди мучительно сжалось от такого простого звука родного голоса. О, сестрёнка почти не изменилась. Разве что маленькая морщинка легла на лоб, да медовые волосы, туго заплетенные в косу, отросли, спускаясь до талии. Но голос всё тот же! И глаза, наполненные болью и слезами, точно такие же, какими Рэн запомнила в день их расставания.
