– Какого… - мой мучитель никнет, корчится от света. - Ну что вы за народ такой - постоянно отбираете у меня тех, кто вас мучил, предавал, сжигал…
– Распинал, - подсказывает она, шагая вперед. Он отступает, чтобы меч не коснулся его, и уже не стоит между нею и мной.
– Мы ведь солдаты, бес. А солдаты своих не бросают. Какие те ни есть.
– Джоанна, - шепчу я. - Джоанна, опомнитесь. Какой я вам "свой"?
– Вы хороший человек и добрый христианин, Генрих. Обопритесь на меня, предстоит долгий путь. Я ведь говорила - посмотрим, чья любовь сильнее.
– Я… пытался любить, Джоанна. И Англию, и вас… Почему же все вышло так плохо?
– Потому что вы мало любили Англию, ваше величество. Вы не знали, сможете ли любить ее в поражении, не знали, как будете жить, если она ополчится на вас - вот и подпирали свою любовь победами, покупали ими Англию как девку. Когда любовь слаба - она должна кормиться победой и правотой. А когда любовь покрепче будет, ей хватит и поражений со страданиями. А когда она сильна - тогда ей и вражда нипочем. Тот, кто видит и любит нас слабыми - тот и побеждает нас. Сложите меч, ваше величество, и пойдемте на свободу.
Весеннее небо дрожит, поглощая наш пепел. Замок Буврёй исчезает, сливаясь с пятном города, город растворяется среди распластанных полей, поля сливаются в сплошное зеленое полотно, а потом зелень и синь смыкаются то ли в борьбе, то ли в объятии. Земля бусинкой выпадает из черного рукава, теряясь среди рассыпанных звезд.
Однажды мы вернемся к этим равнинам - когда наши сердца смогут вместить и Англию, и Францию, и весь Божий мир. Когда правота не будет нуждаться в победе, а силу мы сможем черпать в поражении. Когда у жалости и справедливости будет одно лицо. Когда "Я прав" не будет означать "Ты мертв" - тогда мы вернемся.
А пока что - я погружаюсь в благодарное молчание. Я рад, что меня спасли от худшего из поражений. Я рад, что не победил Жанну.
