Жизнь же Татьяны была в это время очень медленной, почти стоячей. Она одевала Лору, давала ей ведро и совок и шла с ней на ВДНХ. Садилась на лавочку и смотрела на людей. Зачем, думала она, этой узбечке полная авоська мыла «Медок»? Представляла карту СССР с розовым сапожком Узбекистана. Мысленно забиралась на пик Ленина и пыталась издалека, из-под козырька ладони углядеть Аральское море. Воображаемое море обязательно материализовалось здесь, на аллеях выставки, в какого-нибудь реального моряка, который в распертой авоське нес пять коробок с коньяком «Кизляр». «Кизляр так Кизляр, - лениво мечтала она. - Это почти дома».
Если с пика Ленина шагнуть в Аральское море, то еще один шажок и - Каспийское. Встряхнись на каком-нибудь Тюленьем островке и прямо в холодную дельту Терека. Северные ветры приносят туда вечерами запах полыни станицы Раздольской. Что там сейчас делает мама? Стучит на машинке… Ситцевое платье - пять рублей. Штапельное - восемь. Крепдешиновое - десять. А вот идет иностранка черт-те в чем… В мешке. Два шва - слева и справа. За такой фасон мама ничего не взяла бы. Что кому подрубить или там обузить - за это мама не берет. Не мелочится.
Иностранцы, как ненормальные, всегда сюсюкают над Лоркой. Хорошенькая девочка, хорошенькая девочка, а главное - смелая. Шныряет в разношерстной толпе как у себя дома. Не боится людей. Татьяна удивляется этому и втайне этим гордится. Она ведь сама толпы боится. Она, деревенщина, и метро не любит. В метро она не может сообразить, где находится, в какой части карты… Купила специальную схему, пальцем провела по линиям, но подземная карта под живой рукой не ожила…
Дочку растила до одури сонная, заторможенная, не присутствующая в жизни женщина.
Приезжал из командировок Николай, привозил сувениры. Она нюхала их, гладила, даже лизала и продолжала играть в эту сумасшедшую тихую игру с картой. Например, думала, как лучше всего в три взмаха крыльев перелететь от янтарной брошки из Прибалтики к оренбургскому платку? Варила борщ, а была далеко, далеко… Летала за помидорами в Молдавию… Оранжевый такой обломок зуба на самом краю карты…
Потом приехала в Москву Наталья, жена Вали Кравчука. Валю она сто лет знала. Бедовый был, бедовым остался. Весь как нерв. А Наталью она по их школе не помнила, как обычно не помнят старшие ученики младших. В отличие от Татьяны, Наталья в институт поступила, в педагогический, на русский язык и литературу, год там проучилась, родила, перешла на заочный. Она, конечно, приехала в Москву со всеми документами, хотела оформиться в институте… Именно с приездом Натальи Татьяна вроде ожила. Наталья первая задала ей разные вопросы, которые никто ей никогда не задавал. Она спросила, любит ли Татьяна мужа? Спросила, что будет с ними дальше, потом? Татьяна была старшей, старший обязан отвечать.
