– А воды не будет, картошку в нем сможете держать, – произнес белобрысый с каким-то нездешним выговором.
Раскрасневшиеся у плиты девицы, то и дело прыская в кулак, жарили шкварки, мамаша процеживала вечернее молоко, кот жалобно выклянчивал пенки, а Шяудкулис, прикончив ударом кулака сверчка на стене, грубо спросил:
– А ежели, стало быть, без дураков, сколько за справный колодец берете? Я и вон соседи мои наперед хотим знать.
– Погодите, – спокойно ответил Улис. – Мы еще поглядим, где она, эта вода, что за деревья да травы вокруг.
– Где тут водица, что за девицы, – снова обнажил в улыбке лошадиные зубы светловолосый.
После таких переговоров Шяудкулис наказал дочерям хорошенько запереться на ночь в клети, а днем не сметь с этими шалопаями балясы точить.
Спать обоих парней хозяин услал на сеновал, бросив на прощанье:
– А чтобы не вздумали ночью собак будить да к девкам стучаться, уберу-ка я эту лестницу. Поутру, стало быть, и растолкаю. Теперь же можете дрыхнуть сколько влезет.
Парни в ответ лишь рассмеялись. Внизу, под решетиной, тяжело вздыхала корова, – наверно, наелась чего-то невкусного, – а рядом в закутке сонно похрюкивала свинья.
– Не уснем, – произнес Вилимас, расстилая пропахшую конским потом попону. – По-хамски нас эти мужики приняли.
– Зато блины были – пальчики оближешь.
– Мне в одном сверчок попался.
– Спи. Завтра на работу.
– Да ну тебя… Ведь завтра как из ведра зарядит – чем не вода?
– Видно будет, – сонно пробормотал Улис.
– А я вот не усну, – упрямо повторил суеверный Вилимас, желая, чтобы все получилось наоборот. – О девках буду думать… Кажется, и впрямь к дождю… Ну как зарядит лить на месяц, что тогда? Сверчков давить? Видал – здесь сплошь глина. В сушь ее хоть зубами грызи, а в непогоду что месить, что копать – один черт… И кроту здесь не прорыться: ни одной кротовины кругом. Давай передохнем немного, поболтаемся тут пару дней, а потом давай бог ноги, покуда не влипли. Верно?.. Ну ладно, ты давай спи, а мне что-то больно захотелось к этим хохотушкам подкатиться…
Сказал, а сам повернулся на другой бок и мгновенно заснул.
А Шяудкулис, который заглянул в хлев, чтоб подслушать, о чем будут говорить эти бродяги, крадучись выскользнул во двор. Вытирая о траву измазанные навозом деревянные клумпы, он стал озираться вокруг в поисках какой-нибудь дубинки или чего-нибудь поувесистее. Схватив подвернувшиеся под руку грабли, старик прильнул к глухой стене чулана и принялся выжидать: «Ну, попадись он мне, черт зубастый, греховодник…»
