- Я сейчас растерзаю твое буржуазное мясо, - пообещал мертвец.
- Не нервничайте, наверное, и вам это вредно. Тем более что растерзать вряд ли получится. Второе кольцо наручников замаскировано под мою ладонь, ту самую, которая сжимает вашу правую руку и является фальшивой. Таким образом, благодаря моей уловке вы прикованы к трубе. А я нет. - В доказательство Холмс свободно отплыл от трубы и спокойно забрался в «Стерегущего», где раскинулся отключившийся от событий Уотсон.
- Ты зря радуешься, буржуй. Труба эта не доходит до дна, я сейчас нырну и освобожусь, а потом утоплю и тебя, и жирнягу, - пригрозил мертвец.
- Нырнуть-то вы нырнете, товарищ загадка природы, а вот выныривать будет некуда, - Холмс резко погреб к отверстию резервуара, а потом сорвал чеку с противотанковой гранаты и уронил этот предмет в воду. Едва сыщик выбрался сам и вытащил бестолковое тело Уотсона, как в подземной емкости рвануло. Горячий бурун, вырвавшись наружу, швырнул обоих джентльменов на десять ярдов вдоль водовода…
Уотсон очнулся уже в машине и первым делом увидел мокрое, но довольное лицо Холмса. И, несмотря на головную боль, поинтересовался:
- Что это было? Почему товарищ Пантелей ожил? Разве покойники движутся?
- Практически нет. Так, иногда пробегутся немного, - успокоил компаньон. - Вовсе не ожил товарищ Пантелей. Просто сохранившаяся в нем костно-мышечная система получила извне мощный импульс, который как-то был преобразован в энергию химических связей. Что, собственно, и привело мышечные волокна в столь не понравившееся нам движение.
- Но откуда «извне», Холмс?
- Видно, Володька работал не только с магнитной аурой, создаваемой электрохимическими реакциями мозга, но и с некой «жизненностью».
- Душой?
- Дружище, я не стал бы называть это величавым словом «душа». Просто стоячая тонкоэнергетическая волна, которая отвечает за развитие мозга и взаимодействие его частей. Трупу она, конечно, не нужна, поэтому, приобретя самостоятельность, группируется с другими подобными структурами. Не исключено, что именно из этого сложения волн и получается пресловутый темный астрал, известный по сочинениям господ теософов и способный на многие гадости…»
На удивление, и в галлюцинации водка осталась водкой. А портвейн портвейном. Дамочка же подсела ко мне поближе, открыв глубины выреза на своем платье. Я же простер свою руку в ее сторону вдоль спинки дивана. Потом мы выпили на брудер(швестер)шафт. Я затянул это дело и вдруг почувствовал - пора активничать, имею же право воспользоваться своим личным миражом. Пока я обрабатывал художницу Любу руками, она меня даже поощряла изгибами и прочими страстными телодвижениями. Потом, правда, оказала формальное, я бы даже сказал, подбадривающее сопротивление. Это, когда ей снимали «налет культуры», то есть одежку. Разок даже попробовала улизнуть в шутку.
