А я-то и не понял сначала, что Вы играете смешную сценку. Я-то всерьез думал, у Вас не все дома. Не дошел, что Вы комик. Нет, правда, дорогуша, Вы нам чудесный вечер подготовили, Вас надо наградить. Знаете что? Идите вниз, к моему шоферу, спросите горячей воды: помоетесь, побреетесь. Приведете себя в человеческий вид. А потом пусть шофер даст Вам какой-нибудь мой старый костюм. Ну да, я серьезно! Избавьтесь от этого Вашего тряпья, наденьте мой старый костюм, наденьте, Вы спокойно можете это сделать, и тогда– Вы снова человек, мой мальчик! Станьте сперва опять человеком!!!
Бэкманн (проснулся и впервые очнулся от своей апатии). Человеком? Опять? Я должен сперва опять стать человеком? Да? А вы кто? Вы люди? Люди? А? Что? Как? Вы – люди? Да?!
Мать (вскрикивает резко и пронзительно, что-то разбивается). Нет! Он убьет нас! Не-е-ет!!!
(Чудовищный шум. Члены семьи полковника возбужденно кричат, перебивая друг друга.)
Зять. Держи лампу!
Дочь. Спасите! Свет погас! Мамочка разбила лампу!
Полковник. Тише, дети!
Мать. Да зажгите свет!
Зять. Где эта лампа?
Полковник. Вот. Вот же она.
Мать. Ну, слава Богу, свет.
Зять. Мужик-то свалил. И, похоже, наш приятель нечист на руку.
Дочь. Одна, две, три – четыре. Нет, все на месте. Только блюдо разбили.
Полковник. Вот черт, чем же он мог поживиться?
Зять. Может, и впрямь просто псих?
Дочь. Нет, гляньте! Бутылка пропала.
Мать. Боже, отец, твой чудесный ром!
Дочь. И полбуханки еще!
Полковник. Что, и хлеб?
Мать. Он и хлеб унес? Хлеб-то ему на что?
Зять. Может, он решил его съесть. Или обменять. Напугал из-за пустяка, придурок.
Дочь. Да, наверное, он его съест.
Мать. Конечно, но – всухомятку?
(Скрипит и захлопывается дверь.)
Бэкманн (опять на улице. Булькает бутылка). Верно говорят. (Пьянея все больше.) Будем здоровы! Согревает. Нет, верно говорят. Будем! И зачем притворяться, будто мы оплакиваем мертвых, когда они нам чуть не на голову сели? Верно говорят! Мертвецов наросло выше крыши. Вчера десять миллионов. Сегодня уже тридцать. А завтра какой-нибудь молодец возьмет и вообще взорвет целых полсвета. А на следующей неделе отыщется еще один, который в пять секунд отравит оставшихся каким-нибудь ядом. И мы расстраиваемся! Будем! у меня поганое предчувствие, что все мы потом опять встретимся на другой планете. Будем! Верно говорят. Пойду в цирк. Точно, парень. Полковник-то хохотал до полусмерти. Сказал, мне на сцену надо. Хромой, в шинели, с такой рожей, в таких очках и с таким бобриком на башке. Полковник верно говорит. Публика лопнет со смеху! Будем! Да здравствует полковник! Он вернул меня к жизни! Хайль, господин полковник! Будем! да здравствует кровь! Да здравствует тот, кто смеется над мертвыми! Пойду в цирк, народ помрет со смеху, если и впрямь с умом взяться – с кровью и кучей покойников. Давай, хлебни еще, будем. Шнапс вернул меня к жизни! Мои мозги утопли! Будем!
