Для предстоящего дела Матвею Никитичу нужны были наличные деньги, а их оказалось маловато. Надо было продавать мельницы, хлеб или же мыловаренный завод, дававший хорошие барыши при баснословной дешевизне жира, скупаемого у степных кочевников. Лишаться завода Буянову не хотелось.
Управление приисков помещалось на главной улице Зарецка в специально выстроенном двухэтажном доме, обнесенном высоким забором.
В нижнем этаже дома размещалась главная приисковая контора, верх занимал управляющий и совладелец фирмы Мартин Хевурд. Он встретил Буянова в отделанной под дуб комнате с массивной, обитой кожей мебелью.
Матвей Никитич не первый раз видел этого высокого, сухощавого человека с суровым, гладко выбритым продолговатым лицом. Одет был Хевурд в старомодную бархатную рыжего цвета куртку, в канадские с высокими голенищами сапоги. Стены его кабинета были увешаны ружьями разных систем, чучелами птиц, оленьими рогами.
– Прошу садиться, господин Буянов, – слегка коверкая русские слова, проговорил Хевурд.
Они уселись в скрипящие кожаные кресла, смерили друг друга глазами, справились о здоровье, стараясь предугадать: один – цель визита, другой – возможные результаты беседы.
Зная слабости русского делового человека, Мартин Хевурд встал и широкими шагами подошел к шкафу. Открыв дверцу, достал бутылку, взболтнув ее, посмотрел на свет и вместе с двумя крошечными рюмками поставил на стол. Остановившись против гостя, стал аккуратными ломтиками резать появившийся откуда-то лимон.
– Не пью, Мартин Робертович! – замахал руками Буянов. – Как есть напрочь закончил после похорон батюшки…
– Очень жаль вашего батюшку. Крепкий ум был у этого человека… очень жаль. Не отказывайтесь, господин Буянов, выпить за вашего отца по рюмочке, добрый коньячок!
– Ну, ежели за батюшку… – Буянов опрокинул рюмку, почувствовал, как опалило рот крепчайшим коньяком, и чуть не задохнулся. «Какая мерзость», – подумал он.
Однако после третьей рюмки распробовал, что не так уж плох этот напиток, и попросил еще. Да и беседа потекла журчащим ручейком, правда с поворотами и извилинками, но по единому деловому руслу.
Словесный поток закрутился вокруг буяновских мельниц. К одной из них давно прицеливался Хевурд. Она, по существу, обслуживала все ближайшие прииски. Но продавать эту мельницу Буянову не было смысла. Стояла она на бойком тракте и приносила доход. Другая мельница, паровая, – это была техническая новинка, – помещалась в городе. Она делала крупчатку, обеспечивая мукой городской рынок.
