– Козел на него выйдет! - неожиданно вмешивается в разговор господарь Влад. - Страшный и могучий козел. Всем козлам козел!
Короткие смешки в зале мгновенно гаснут под его ледяным взором.
– Кто же из них? - задумчиво поглаживает остроконечную бородку дон Альфонсо и медленно идет вдоль перил.
Я оставляю его и спускаюсь вниз. Чем ближе к полночи, тем больше нарастает ожидание развязки. Одни из нас молча ждут, другие в словах пытаются утопить безысходность. Кто-то шепчет, что с минуты на минуту прибудет охранная грамота от Государя, другой вполголоса уверяет, что давеча в Михайловском видели призрак Белой Дамы, а такое знамение царственным особам сулит беду. Наверху по балюстраде кружит дон Альфонсо, разглядывая лица в поисках предателя. Многие из членов семьи уверяют, что дон Альфонсо - самый старый из нас, разве что господарь Влад старше, но мало кто решится спросить Влада о возрасте. Но что считаться годами, пустое это занятие, да и только мне ведомо, что я - их прародитель. Все члены семьи - порождение моей крови.
Мне приходилось знавать величие и ничтожество, роскошь и нищету. Я не знаю имен тех, кому обязан рождением. Когда слабым и голодным был вышвырнут я в этот мир, стран и языков нынешних в те времена и в помине не было, а уж о племени моем и говорить не приходится. Многих породил я, многие стали сопричастны семье радением внуков моих и правнуков, много было нас, но все, кто уцелел, - собрались здесь.
Откуда я пришел - не помню. Единственно, что сохранилось в моей памяти - невыносимо яркое двойное солнце, каменные своды над улицами, ослепительные полосы света, бьющие из высоких узких щелей, чьи-то ласковые руки и негромкий голос, убаюкивающий меня, больного урода; но заснуть невозможно из-за невыносимого голода, который не покидает меня ни на миг, разрастается и достигает предела; за пределом же - опустошенные тела, невнятное понимание того, что сделал что-то очень плохое, мерзкое, а потом сужающийся круг суровых лиц, перст, указующий вниз, каменные плиты рассыпаются, исчезают у меня под ногами; я падаю, падение длится вечность, как во сне…
Но с тех пор я не знаю сна.
Помню, как иссыхали реки, а морские берега меняли очертания. Помню, как прекрасные города обращались в пепел, а кости великих правителей истлевали среди отбросов. Помню, как одержимые безумием народы покидали родные пределы, дабы исчезнуть без следа. Помню, как поклонялись ведомым и неведомым богам, но и боги исчезли почти все. Помню бесчисленное множество лиц и имен. Но я не помню, как звали ту, что качала мою колыбель.
