– По-моему, впервые за все время нашего знакомства я вижу тебя испуганной.
– Иди ты к черту, Ринальдо. Я плохо нахожу контакт с людьми, а все возникающие конфликты привыкла решать с помощью меча. Вряд ли тебе понравится, если я зарежу кого-то из твоих домочадцев.
– Если это будет Мигель, я только спасибо тебе скажу.
– Ты его не любишь?
– С самого детства, – признался я. – Мигель заслуживает уважения, но теплых чувств я к нему не испытываю. Он только и делал, что всячески портил мне жизнь. Зато тебе наверняка понравится дон Диего.
– Может быть, мне просто сутки не выходить из своей комнаты?
– Это будет невежливо.
– И черт с ним. Меня никто не учил хорошим манерам.
Примерно две недели назад Карин перестала говорить, что у нашего союза нет будущего, и больше не упоминала о своем уходе. Наверное, она поняла, что я слишком упрям и никуда ее не отпущу.
Но и дальнейшие перспективы мы с ней пока не обсуждали. Честно говоря, эти самые перспективы пугали меня до чертиков, особенно в той их части, к которой Карин имела только косвенное отношение. Я никак не мог свыкнуться с мыслью, что скоро на мои плечи свалится ответственность за целый народ. Мне всегда казалось, короли должны быть чуть постарше.
– Чем выше ты забираешься по социальной лестнице, тем меньше значения придаешь таким вещам, как хорошие манеры, – сказал я. – Внезапно разбогатевшие и попавшие в высшее общество люди склонны придавать этикету слишком большое значение. В то время как они заучивают, какое мясо какой вилкой следует есть, представители старых дворянских родов бросают объедки на пол и говорят, что собаки все подберут.
– Что-то я не заметила, как сегодня за обедом кто-то бросал объедки на пол.
– Наверное, это потому, что у нас нет собак.
– А по-моему, ты просто морочишь мне голову, Ринальдо.
– Я же чародей, – сказал я. – Морочить людям головы – мое призвание. Может быть, ты перестанешь сидеть на подоконнике, и мы опробуем мою юношескую постель?
– Я ее уже опробовала. Она слишком мягкая. Наверное, ты был очень изнеженным юношей.
– Тяга к комфорту – это единственный мой порок, – провозгласил я.
– Снова врешь. А как же курение?
– Хорошо, тогда у меня всего два порока.
– Три.
– Какой же третий?
– Ты все время врешь.
– Это не порок, а благоприобретенная привычка. Люди, которые всегда и всем говорят правду, не могут похвастаться длительными сроками жизни.
– Если ты будешь продолжать врать мне, я лично откручу тебе голову.
– Я уже трепещу.
