Он сжал локоть Мими.
– О'кей. Пойдем посмотрим, что это дало.
Его сандалеты на толстой подошве не скрипели, но галька и щебень с громким шорохом разъезжались пол его тяжестью. Стук высоких каблучков Мими звучал неестественно звонко в лунном безмолвии.
Новостью был настоящий пляж, и им пришлось преодолеть две сотни ярдов рыхлого песка, прежде чем они подошли к широкому портику у коттеджа.
Просторный холл был обит кипарисовыми панелями, в противоположных концах сложены камины из натурального камня. Тяжеловесная мебель, обитая кожей, была совершенно новой. Загорелый юнец в замызганных штанах и белоснежной рубашке стоял за небольшой стойкой, какие встречаются в отелях. Он не показался Кейду обычным портье в отеле.
Юнец поставил локти на стойку и взглянул на белую фуражку Кейда.
– Я подумал, мне померещилось, что причаливает судно. Неужели вы прибыли в темноте?
Кейд кивнул.
– Вы, очевидно, знаете здешние воды?
– Знаю.
Юнец пошарил рукой под стойкой и вытащил регистрационную карточку.
– Мы пока еще не открылись, но, думаю, сможем вас приютить. Комната для вас и миссис? Или же вы предпочитаете один из коттеджей?
– Ни то ни другое, – ответил Кейд.
Он положил руку на стойку. Ему стоило больших усилий произнести вслух это имя:
– Миссис Кэйн здесь?
– Да, сэр.
– Я могу ее видеть?
Это было скорее утверждение, нежели вопрос.
– Конечно!
Мими произнесла почти застенчиво:
– А мистер Джеймс Моран тоже здесь?
На физиономии юнца отразилось недоумение.
– Разумеется, они оба здесь. Приехали несколько дней назад, чтобы подготовиться к открытию на будущей неделе. Как доложить о вас?
Он повернулся, так как дверь позади стойки распахнулась и появилась эффектная дама в роговых очках.
– Эти заявки, Джек, – начала она, затем сняла очки и уставилась на гостей.
– Кейд, Кейд, дорогой! – воскликнула она. – Ты дома?
Он с шумом втянул воздух и почувствовал, как кровь застучала в висках.
Джанис почти не изменилась. Ее волосы были по-прежнему цвета зрелой пшеницы. В серо-зеленых глазах светился ум. Высокая, твердая, как бы заостренная грудь по-прежнему оттягивала ткань внешне простенького платья, сшитого таким образом, что оно подчеркивало все то, что этого заслуживало.
Ни Токо, ни Моран не показывались.
Сильный загар явно шел ей. Он молодил ее, лицо выглядело почти девичьим.
Бумаги полетели в одну сторону, очки – в другую, и она бросилась к нему на грудь, смеясь и плача одновременно.
– О, мой дорогой, мой дорогой!
Кейд почувствовал себя невообразимым болваном. Он стоял неподвижно, онемев от неожиданности, слегка придерживая руками знакомое тело. Такого приема он никак не ожидал. Похоже, она искренне рада его видеть.
