На Митасе, Эдане Эс-Броге, священники Храма Саргоннаса были обнаружены утром мёртвыми, отравленными странным ядом.
Верия Де-Голтин, командующий восточным флотом, утонула, пытаясь спастись с собственного горящего корабля. Никто из следующих за ним капитанов не подобрал его, равнодушно звеня монетами в карманах.
Конаку, имперскому казначею, нанесли дюжину ударов кинжалом у дверей сокровищницы. Он смог пережить смерть своей охраны и расправился с убийцами, но, оставляя кровавый след, умер в двух шагах от Имперского Штаба. На его крики о помощи никто не отозвался.
Флот, поменявший убеждения под командованием трёх дюжин капитанов-предателей, быстро посылал ударные отряды в разные уголки империи. Некоторые из ренегатов не успевали перевести дух уже много дней.
К концу ужасной ночи были казнены двадцать два колониальных старейшины, их приближённые, офицеры фортов и сотни возможных сторонников. Вся территория государства, кроме самых дальних уголков, оказалась в железной руке сторонников Хотака.
Обо всём произошедшем первой докладывали леди Нефере, её глаза и уши были повсюду — жрица содержала гораздо больше шпионов, чем её муж. Даже имперская служба безопасности, имевшая огромную структуру соглядатаев, в последнее время знала только то, что ей позволяла узнать Нефера.
Думая об императоре, Нефера брала в руки последнюю страницу своего списка, на которой было выведено только одно имя. Пока капля красных чернил не коснулась этого листа, но жрица знала, что удовольствие близко как никогда. Верховная жрица раз за разом произносила в уме это имя, вспоминая обрюзгшее, раздутое лицо толстого клоуна, императора Чота Эс-Келина.
В молодости он был страшен и огромен, непобедимый бич Арены, перед которым все склонялись в восхищении. Чот Ужасный, называли его, Чот Неукротимый! За долгие десятилетия его правления десятки претендентов пали на песок от его боевой секиры, никакой минотавр ещё не мог похвастаться таким сроком власти.
— Ещё вина, повелитель?
Чот лениво разглядывал стройную, тёмно-коричневую самку, томно лежащую рядом с ним на широкой, застеленной шёлком постели. Она не такая уж сноровистая, но весьма симпатичная. Его последняя официальная любовница умерла много лет назад, и с тех пор он предпочитал хорошеньких самочек, меняя их каждую ночь или две. Император знал, что, отказывая в покровительстве одной из пассий, предложенных знатными Домами, он наносит им смертельное оскорбление, но Чота это не интересовало. Пока их хвалёные чемпионы падают у его ног на Арене, пусть думают, что хотят. Он обхватил талию самочки своей огромной рукой и протянул пустой кубок. Годы спокойной жизни на троне изменили его, но Чот по-прежнему считал себя неотразимым сердцеедом.
