Купер охнул от неожиданности и прикрыл глаза рукой, как сталевар перед мартеновской печью.
– Откуда это взялось? - пробормотал он, невольно отступив.
– Что, нравится? - поручик горделиво приосанился, как будто демонстрировал американцу творение собственных рук. - Прошу любить и жаловать - Новый Константинополь, страна вечного полдня!
– Почему вечного? - спросил Джеймс.
– Потому что солнца, можете заметить, никакого нет! Облака сами и светят, и греют круглые сутки, не знаешь, когда спать ложиться.
У вас часы есть?
– Есть, - Джеймс поднял руку, демонстрируя штатный хронометр космонавта на пластиковом браслете.
– Можете выбросить, - не оборачиваясь, сказал Яблонский. - Абсолютно никчемная здесь вещь.
Джеймс посмотрел на часы и вдруг обнаружил, что секундная стрелка замерла на месте.
– Как же это может быть? - он потряс рукой и приложил часы к уху.
– А черт его знает! - Яблонский равнодушно пожал плечами, щурясь на экран. - Ни зимы, ни лета, ни дня, ни ночи. Так и живем…
– Садиться, что ли, барин? - извозчицким голосом спросил рыжий зверообразный пилот.
– Куда тебе садиться, дура! - поручик ткнул кулаком в бизоний загривок Родионова. - Расшибемся в лепешку! С обозом-то! Держи повдоль облаков. Разгружать на ходу будем. Ходок в пять-шесть надо управиться.
– А как догонют? - угрюмо буркнул пилот.
– Кто догонит? - поручик самодовольно закрутил ус. - Что ты можешь понимать, деревня?! Мы же под прикрытием невидимости, нас ни из какой пространственной точки наблюдать невозможно! Мы для всех исчезли!
– Как же - исчезли! - упрямо мотнул головой Родионов. - Вон они скочут!
Поручик, вмиг побледнев, впился глазами в дальний сектор экрана, откуда коршунами падали на беззащитный обоз два стремительных сигарообразных тела.
– Эх, видели бы меня сейчас в ЦУПе! - Мустафа, мастерски лавируя, с лету пристыковался к торцевому шлюзу станции, предназначенному для приема «Прогрессов».
На обзорном экране было видно, как второй паровоз под командованием Яшки вцепился в борт корабля похитителей.
По обшивке разнесся тройной условный удар, подающий сигнал к атаке.
– Отчиняй! - велел Ездоков, упираясь в спины сгрудившихся перед люком бойцов, и, вскипая яростью, заорал: - Ну, во имя Отца и Сына - даешь!
Штурмовая команда, очертя голову, бросилась в распахнувшийся люк.
Оставшихся в паровозе Егора, Катю и Мустафу окатила волна звуков: топот ног, лязганье металла, отчаянная матерщина. Кто-то истерично взвизгнул, и вдруг все стихло. Егор осторожно заглянул в темную глубину стыковочного отсека.
