Да это и была дружба. Как много значит для учёного возможность высказаться, быть понятым в тех вещах, которые для массы окружающих его людей – для семьи, для родных – чужды, скучны, неинтересны!
Была ли в их отношениях неискренность со стороны Отто Хаггера? Сэр Артур никогда не задавал себе такого вопроса. Связь, прерванная первой мировой войной, возобновилась через три года после заключения Версальского мира и порвалась, казалось навсегда, в годы второй мировой войны. О смерти Хаггера сообщили газеты, вышедшие в западных оккупированных зонах после крушения третьего райха.
Форрингтон сделал три шага вперёд и руки учёных встретились…
– Так много лет и вы…
– Простите, сэр Артур, – мягко перебил Форринггона Макнилл, – нам пора начинать!
– Дорогой друг и коллега, – проговорил Хаггер, – нашу встречу мы отпразднуем демонстрацией того, над чем мы с мистером Макниллом работали эти годы. Нет лучшего судьи, чем вы. Это будет доказательством реальности моего существования.
В последних словах было что-то напоминавшее шутку. Английская речь Хаггера звучала отчётливо с лёгким органным немецким акцентом.
– Я уверен, что буду иметь возможность подробно рассказать вам о моей замечательной встрече с мистером Макниллом. О, да, да, и о пройденном вместе с ним пути!..
Форрингтон молча наклонил голову.
Заглушённый, слабо вибрирующий, очень низкого тона звук пульсирующей жидкости доносился со стороны пирамидальной батареи.
3
Три человека прошли среди колонн к центру завода поднялись по лестнице на платформу, возвышавшуюся над полом на стойках на высоте нескольких метров. С двух сторон тянулись низкие перила; сторона, обращённая к колодцу, была открыта. Хаггер расстегнул верхние пуговицы халата, достал ключ из внутреннего кармана пиджака и отпер дверцу белой металлической кабины, находившейся в углу платформы. Открылся чёрный эбонитовый щит с рычагами и кнопками жёлтого красного цвета. Хаггер повернул несколько рычагов нажал на кнопку внизу щита.
Послышалось мягкое жужжание, и колоссальный беловато-серый цилиндр, находившийся в верхней части колодца, пошёл вниз, скользя, как гигантский поршень. Управляемый невидимыми машинами, он плавно опускался. Его дно без толчка прикоснулось к полу. Остановившееся перед Форрингтоном сооружение тускло поблёскивало дюралюминиевой поверхностью. В общем, цилиндр походил на огромный удлинённый резервуар для нефти или бензина, похожий на те, что стоят на заводах, станциях железных дорог и в местах добычи и переработки жидкого горючего. Швов, соединяющих листы металла, не было видно. Прямо перед платформой, на которой стояли гражданин островной империи, немец и гражданин заокеанской страны, на гладкой сероватой поверхности цилиндра тонкие линии очерчивали контур двери.
