– А что, если я его лично привезу?
Детектив постарался не выдать свою радость:
– Это даже лучше. Но вы же вроде собирались больше никогда не возвращаться в Штаты.
– Я-то не собирался, Карл. Жизнь заставила.
На другом конце провода Ролвааг, кажется, услышал слабый хлопок открываемой бутылки. Внезапно детективу отчаянно захотелось холодного «Фостерз».
Корбетт Уилер сказал:
– Похоже, моей покойной сестренке нужен кто-нибудь, кто присмотрит за ее делами. Да, кстати, по настоящему завещанию я тоже не получаю ни цента – на случай, если вас интересует мой мотив.
Детектив уверил его, что нет, не интересует.
– Когда вас ждать? – спросил Ролвааг.
– Послезавтра. Служба состоится в четверг.
Ролвааг снова был пойман врасплох:
– Какая служба?
– Которую я устраиваю в память о Джои, – ответил Корбетт Уилер и подавил отрыжку. – Не посоветуете хорошую церковь, Карл? Католическую, лютеранскую, методистскую – не важно, главное, чтобы место для хора было.
Ред Хаммернат слушал рассказ Чаза Перроне и думал о том, что на его долю выпало немало благ, но и немало трудов. Крупные сельскохозяйственные предприятия, наподобие его собственного, невероятно сложны, в основе их лежали серьезное загрязнение окружающей среды и каторжный труд наемной иммигрантской силы. Реду было отнюдь не просто откупаться от федералов и в то же время высасывать из налогоплательщиков выгодные сельскохозяйственные субсидии и дешевые займы, которые будут или не будут возвращены в этом столетии. Он раздумывал о сотнях тысяч долларов, которые он пожертвовал на избирательные кампании, о многих сотнях тысяч, которые ушли на прямые взятки, проституток, аренду яхт, азартные игры и другие не менее благоразумные услуги, и, наконец, о бессчетных часах лизания задниц тем самым болванам-политикам, чью верность он уже купил.
Развлечение не из простых. Ред Хаммернат злился каждый раз, слыша, как какой-нибудь вшивый либерал называет федеральный фермерский закон благотворительностью. Термин подразумевал праздность, но никто не работал больше Реда, дабы не иссяк денежный поток и не обрушились на голову неприятности. А теперь все его клятое заведение грозит развалиться на куски из-за одного-единственного человека.
– Заплати ему. Вот мой совет, – самоуверенно подвел черту Чаз Перроне. – Я знаю, это чертова прорва денег, но что нам остается?
Они сидели в офисе Реда Хаммерната, окнами на ядовитый, хоть и безмятежный с виду пруд. Чаз и Тул приехали в Лабелль в четыре утра прямо из Фламинго и вырубились, как нарки, на парковке. У Чаза в ноздрях запеклась кровь, а лицо щедро усыпали алые укусы насекомых. Ред Хаммернат глаз не мог отвести. Парень – вылитая картинка из медицинского руководства по экзотическим болезням.
