– У кого червоточина внутри, – поддержал Медведь, – тот просто до посвящения не доживает. Или не выходит из Пещеры. Рассказать, как это делается?
– Рассказывал уже, – буркнул Семен. – Не люди, а звери.
– Чем и гордимся, – кивнул Кижуч. – Если бы такие, как этот пацан, оставались в живых, представляешь, что стало бы с племенем? Вспомни зиму катастрофы, когда мы все тут от голода загибались! Разве хоть один лоурин попытался отнять еду у слабого, женщины или ребенка? А двое воинов вообще сами…
– Не надо! – остановил Семен. – Я ничего не забыл. Но почему обязательно казнь? Почему не изгнание, не лишение права носить оружие?
– Ага, – оскалил зубы Медведь, – чтобы такой придурок прибился к имазрам или аддокам? Или просто однажды всадил тебе дротик в спину?
– Но почему?!
– А потому, – поучительным тоном начал Кижуч, – что такие чудики ничего не прощают и не забывают. Ведь под руку к Медведю идут лишь те, кто желает чего-то добиться в Среднем мире. Кто-то, чтоб стать ближе к Служению, а кто-то, чтоб доказать себе и другим, что он лучший. Раздавить червяка в себе парень не может, отказаться от подготовки – тоже. Допустим, мы его выгоним – он поймет, что дурак? Вряд ли! Скорее, и дальше будет считать себя хорошим, а нас – злодеями, которые обидели его ни за что.
– Ты заметил, Семхон, – развил тему Медведь, – что если рядом со свежим мясом положить тухлое, то оно свежим не станет, а вот свежее испортится гораздо быстрее. Сегодня мы оставим в живых сомнительного парня – одного, второго, третьего. А завтра, если уцелеем, будем заводить эту – ну, ты рассказывал, как ее? – тыр-му? И мили-цую?
– Но публичная казнь понизит в глазах людей ценность человеческой жизни! – привел главный аргумент Семен. – А она и так здесь не высока!
– Зато поднимет ценность лоуринов, – парировал Кижуч. – Это важнее, поскольку на нас держится Служение Людей. Пусть все знают, как и откуда берутся лоурины!
– Вот ведь на мою голову… – окончательно расстроился Семен. – Я же хотел лишь узаконить, сделать явной для всех связь между властью и ответственностью!
– Вот она и узаконится, – подал голос вождь. – И станет очень явной. А то сейчас каждый хочет стать лоурином. Нам же с тобой, Семхон, не двадцать лет – надо думать, кто после нас будет исполнять Служение!
– Надо… – вздохнул Семен. – Но поймите вы: не могу я детей убивать!
– А взрослых? – очень серьезно спросил Кижуч. – Если хочешь, можешь не приходить к Костру.
